Это был Глуф. Вождь племени держался важно. От остальных гоблинов его отличал широкий берестяной пояс, за которым находился большой кухонный нож для нарезания хлеба с лезвием, заточенным под пилу. У гоблина отсутствовал правый глаз – вместо была старая, зарубцевавшаяся рана. Его короткую шею украшали бусы из гроздьев горькой лесной калины, от которых он время от времени отщипывал ягоды. На руках и ногах он носил браслеты из волчьих зубов. В руке Глуф держал дубовый посох, увенчанный тремя ветвями, которые красиво переплетались между собой. Подбоченясь, он подошёл ко мне, чуть заметно поклонился и тихонько хмыкнул. Я ответил таким же поклоном. Остальные гоблины, увидев вождя, никак не приветствовали его, словно бы и не заметили, но сразу как-то более деловито завозились вокруг костра и шустрее забегали со своими берестяными торбами. Только один, отделившись от остальных, подбежал к вождю и засеменил позади него, сложил по-заячьи передние лапы и что-то принялся тихонько и заискивающе похрюкивть ему в ухо. Глуф, казалось, не обращал на него никакого внимания. Он подошёл к костру, одобрительно кивнул, оглядев тушки куликов. Затем он направился к вновь прибывшим. Те сидели с виноватым видом, стараясь придать мордам как можно более несчастное выражение – опустив длинные уши-лопухи и сведя круглые зрачки к носу, они медленно шевелили отвисшими челюстями вправо и влево. Подойдя к ним, вождь Глуф несколько мгновений стоял молча, словно пробуя на вкус эффект, который произвело его появление. Он щурил свой единственный глаз и удовлетворённо скалился, покачивая головой.
– Он опять вас увидел? – то ли с вопросом, то ли с утверждением обратился он. Виновные молчали. В воздухе повисла тяжёлая пауза. Внезапный порыв ветра сорвал несколько жёлтых листков берёзы и закружил их в воздухе. Вождь гоблинов задумчиво смотрел на маленький осенний вихрь. Вдруг он подскочил и, стиснув трясущейся лапой дубовый посох, принялся колотить им ошалевших гоблинов и пинать их голенастыми ногами, приговаривая: «Он опять вас видел! Он о-пять! вас! ви-дел!» Несчастные жертвы не стали дожидаться следующих ударов, они тут же вскочили и, отчаянно вереща, со всех ног кинулись в кустарник. Глуф помчался за ними, раздавливая лапами картошку. Голос его сорвался на визг, он разьярённо взвыл, с треском вламываясь в кусты и изрыгая при этом такие ругательства, которые он мог услышать только в мире людей. Наконец они скрылись из виду, только вой и истеричный визг доносились из густого кустарника. «И как их ещё не нашли», – подумал я.
Ничем не примечательный гоблин, крутившийся вокруг вождя, направился было к остальным, как вдруг об его затылок вдребезги разбилась огромная гнилая картофелина. Удар был такой сильный, что гоблин упал, но тут же вскочил и, втянув шею, принялся озираться по сторонам, злобно сопя. Никого не заметив, он поспешил вернуться к костру. Краем глаза я увидел, что Снюф прячет что-то за спиной. Через мгновение раздался короткий чавкающий звук и незадачливый гоблин снова полетел на землю.
Наконец, наступил вечер. Все приготовления были закончены. Картошку, добытую с риском для жизни, разложили по берестяным коробам, которые были в каждом типи. Костёр, который днём кормили хворостом и дровами, прогорел и оставил много углей, на которых жарились тушки куликов, насаженные на прутья. В этих же углях запекали картошку. Гоблины рассаживались вокруг, легонько толкли друг друга и о чём-то переговариваясь. К костру приволокли три небольших колоды, одну из которых, выйдя из типи, занял Гук. Рядом с ним расселся весь охотничий отряд. Другая колода, чуть повыше, предназначалась для вождя племени Глуфа, который влез на неё и, увидев меня, указал на свободное место рядом с ним.
– Здесь шаман сидит, – пояснил Гук, – но сейчас он на Северных болотах, травы собирает. Ты – гость, садись. Я живо представил маленькую сгорбленную фигуру, склонившуюся возле небольшого костра, посреди бескрайней равнины, покрытой мягким моховым ковром. Возле костра, должно быть, лежит каменный нож и связка сушёных трав – череда, болотный сабельник, змей-трава. Маленькое существо из другого мира с носом-подковой и кошачьими ушами тихо всматривается в пляшущие рыжие языки огня, и его глаза горят, как тлеющие угли.
Гоблины пекут картошку на углях прямо с землёй, но я пошёл к ручью и вымыл для себя несколько клубней. Подходя к воде, я вспомнил о виденном днём чудовищном лосе и невольно вздрогнул. Кругом стояла кромешная тьма. Лишь вдалеке виднелась алая точка костра и доносилась тихая речь гоблинов, напоминающая свиное хрюканье. Потрясённый воспоминанием о пережитом ужасе, я вернулся к костру.