Решил записывать всё что происходит со мной и сыном, в странах заменявших нам Родину.
По-этому, "Мой норвежский дневник" плавно перешёл в "Мой шведский дневник", а потом и в "Мой русский дневник".
А что делать?
Судьба беженца не предсказуема.
В мае 2012 депортировали в Россию.
В декабре 2014 рванул в Гонконг просить убежище.
В начале октября 2019 пришлось вернуться - не хотел, но с кармой жизни не поспоришь.
Серьёзно думаю как быть (как жить) куда ехать в очередной раз.
Решил не менять ни одной строчки из написанного.
Как получилось так и получилось.
Жаль что грамматика хромает на обе ноги.
По-этому, "Мой норвежский дневник" плавно перешёл в "Мой шведский дневник", а потом и в "Мой русский дневник".
А что делать?
Судьба беженца не предсказуема.
В мае 2012 депортировали в Россию.
В декабре 2014 рванул в Гонконг просить убежище.
В начале октября 2019 пришлось вернуться - не хотел, но с кармой жизни не поспоришь.
Серьёзно думаю как быть (как жить) куда ехать в очередной раз.
Решил не менять ни одной строчки из написанного.
Как получилось так и получилось.
Жаль что грамматика хромает на обе ноги.
Беженцы. Проверенно на себе.
Заходим.
В небольшой прихожей человек шесть, всех национальностей.
Как занять очередь не понятно.
За застеклённой конторкой два офицера беседуют с беженцем из Африки, рассматривая его документы.
Африканец кричит на них.
Они не реагируют, а по прежнему в который раз говорят одно и тоже.
Наконец разборки законченны он отдаёт свой рюкзак, на который навешивают бирку с номером.
Багаж запирают в камеру хранения по соседству, а человек отправляется в зал ожидания.
Наконец доходит очередь и до нас с сыном.
Разговор не получается, мы в английском ноль.
Но выяснить что мы из России им кое как удаётся.
Ах, да первым делом спросили документы, которых у нас не было, а уж потом они стали добиваться кто мы и что.
Нам показывают на стулья и просят подождать.
Через некоторое время появляется русскоговорящая переводчица.
Откуда? - спрашивает она.
Из Чечни.
Почему Вы русские?
В Чечне много русских.
Где документы?
Украли на вокзале.
Как фамилия?
Мы называем вымышленную.
Вы отец и сын?
Да.
Конечно спрашивает не она а офицер за конторкой, она переводит, но не суть.
Мы тоже отдаём рюкзак и отправляемся в зал ожидания, точнее в вертеп.
Толпа из трёх десятков человек.
Сидят, стоят, полулежат на полу и на стульях.
Вкатывают два больших стола с едой.
Как раз вовремя...
В небольшой прихожей человек шесть, всех национальностей.
Как занять очередь не понятно.
За застеклённой конторкой два офицера беседуют с беженцем из Африки, рассматривая его документы.
Африканец кричит на них.
Они не реагируют, а по прежнему в который раз говорят одно и тоже.
Наконец разборки законченны он отдаёт свой рюкзак, на который навешивают бирку с номером.
Багаж запирают в камеру хранения по соседству, а человек отправляется в зал ожидания.
Наконец доходит очередь и до нас с сыном.
Разговор не получается, мы в английском ноль.
Но выяснить что мы из России им кое как удаётся.
Ах, да первым делом спросили документы, которых у нас не было, а уж потом они стали добиваться кто мы и что.
Нам показывают на стулья и просят подождать.
Через некоторое время появляется русскоговорящая переводчица.
Откуда? - спрашивает она.
Из Чечни.
Почему Вы русские?
В Чечне много русских.
Где документы?
Украли на вокзале.
Как фамилия?
Мы называем вымышленную.
Вы отец и сын?
Да.
Конечно спрашивает не она а офицер за конторкой, она переводит, но не суть.
Мы тоже отдаём рюкзак и отправляемся в зал ожидания, точнее в вертеп.
Толпа из трёх десятков человек.
Сидят, стоят, полулежат на полу и на стульях.
Вкатывают два больших стола с едой.
Как раз вовремя...
Всего комментариев 0
