[Alland]

Сомов Орест Михайлович
Киевские ведьмы

Молодой казак Киевского полка Федор Блискавка возвратился на свою родину из похода против утеснителей Малороссии, ляхов. Храбрый гетман войска малороссийского Тарас Трясила после знаменитой Тарасовой ночи, в которую он разбил высокомерного Конецпольского, выгнал ляхов из многих мест Малороссии, очистив оные и от коварных подножков польских, жидов-предателей. Много их пало от руки ожесточенных казаков, которые, добивая их, напевали то же самые ругательства, каковыми незадолго пред тем жиды оскорбляли православных. Все было припомянуто: и наушничество жидов, и услужливость их полякам, и мытарство их, и содержание на аренде церквей божиих, и продажа непомерною ценой святых пасох к светлому христову воскресению. Само по себе разумеется, что имущество сих малодушных иноверцев было пощажено столь же мало, как и жизнь их. Казаки возвратились в домы свои, обременись богатою добычей, которую считали весьма законною и которую летописец Малороссии оправдывает в душе своей, рассудив, сколь неправедно было стяжание выходцев иудейских. Это было справедливым возмездием за утеснения; и в сем случае казаки, можно сказать, забирали обратно свою собственность.

Те, которые знали Федора Блискавку как лихого казака, догадывались, что он пришел домой не с пустыми руками. И в самом деле, при каждой расплате с шинкаркой или с бандуристами он вытаскивал у себя из кишени целую горсть дукатов, а польскими злотыми только что не швырял по улицам. При взгляде на золото разгорались глаза у шинкарей и крамарей ; а при взгляде на казака разгорались щеки у девиц и молодиц. И было отчего: Федора Блискавку недаром все звали лихим казаком. Высокий его рост с молодецкою осанкой, статное, крепкое сложение тела, черные усы, которые он гордо покручивал, его молодость, красота и завзятость хоть бы кому могли вскружить голову. Мудрено ли, что молодые киевлянки поглядывали на него с лукавою, приветливою усмешкой и что каждая из них рада была, когда он заводил с нею речь или позволял себе какую-нибудь незазорную вольность в обхождении?

Перекупки на Печерске и на Подоле знали его все, от первой до последней, и с довольными лицами перемигивались между собою, когда, бывало, он идет по базару. Они ждали этого как ворон крови, потому что Федор Блискавка из казацкого молодечества расталкивал у них лотки с кнышами, сластенами либо черешнями и раскатывал на все стороны большие вороха арбузов и дынь, а после платил за все втрое.

- Что так давно не видать нашего завзятого? - говорила одна из подольских перекупок своей соседке. - Без него и продажа не в продажу: сидишь, сидишь, а ни десятой доли в целый день не выручишь того, чем от него поживишься за один миг.

- До того ли ему! - отвечала соседка, - Видишь, он уви вается около Катруси Ланцюговны. С нею теперь спознался, так и на базарах не показывается.

- А чем Ланцюговна ему не невеста? - вмешалась в разговор их третья перекупка. - Девчина как маков цвет; поглядеть - так волей и неволей скажешь: красавица! Волосы как смоль, черная бровь, черный глаз, и ростом и статью взяла; одна усмешка ее с ума сводит всех парубков. Да и мать ее - женщина не бедная; скупа, правда, старая карга! зато денег у нее столько, что хоть лопатой греби.

- Все это так, - подхватила первая, - только про старую Ланцюжиху недобрая слава идет. Все говорят - наше место свято! - будто она ведьма.

- Слыхала и я такие слухи, кумушка, - заметила вторая. - Сосед Панчоха сам однажды видел своими глазами, как старая Ланцюжиха вылетела из трубы и отправилась, видно, на шабаш...

- Да мало ли чего можно о ней рассказать! - перебила ее первая. - Вот у Петра Дзюбенка извела она корову, у Юрчевских отравила собак за то, что одна из них была ярчук (Ярчук - собака, родившаяся с шестью пальцами и, по мало российскому поверью, имеющая природный дар узнавать ведьм во духу, даже кусать их. и узнавала ведьму по духу. А с Ничипором Проталием, поссорившись за огород, сделала то, что не приведи бог и слышать.

- Что, что такое? - вскричали с любопытством две другие перекупки.

- Ну, да уж что будет, то будет, а к слову пришлось рассказать. Старая Ланцюжиха испортила Ничипорову дочку так, что хоть брось. Теперь бедная Докийка то мяучит кошкой и царапается на стену, то лает собакой и кажет зубы, то стрекочет сорокой и прыгает на одной ножке...

- Полно вам щебетать, пустомели! - перервала их разговор одна старая перекупка с недобрым видом, поглядывая на всех такими глазами, с какими злая собака рычит на прохожих. - Толковали бы вы про себя, а не про других, - продолжала она отрывисто и сердито. - У вас все пожилые женщины с достатком - ведьмы; а на свои хвосты так вы не оглянетесь.

Все перекупки невольно вскрикнули при последних словах старухи, но мигом унялись, ибо не смели с нею ссориться: про нее тоже шла тишком молва, что и она принадлежала к кагалу киевских ведьм.

Нашлись, однако же, добрые люди, которые хотели предо стеречь Федора Блискавку от женитьбы на Катрусе Ланцюговне; но молодой казак смеялся им в глаза, отнюдь не думая отстать от Катруси. Да как было и верить чужим наговорам? Милая девушка смотрела на него так невинно, так добросердечно, улыбалась ему так умильно, что хотя бы целый Киев собрался на площади у Льва и присягнул в том, что мать ее точно ведьма, - и тогда бы Федор не поверил этому.

Он ввел молодую хозяйку в свой дом. Старая Ланцюжиха осталась в своей хате одна и отказалась от приглашения своего зятя перейти к нему на житье, дав ему такой ответ, что ей, по старым ее привычкам, нельзя было б ужиться с молодыми людьми. Федор Блискавка не мог нарадоваться, глядя на милую жену свою, не мог нахвалиться ею. И жаркие ласки, и пламенные поцелуи, и угодливость ее мужу своему, и досужество в домашнем быту - все было по сердцу нашему казаку. Странно казалось ему только то, что жена его среди самых сладостных излияний супружеской нежности вдруг иногда становилась грустна, тяжело вздыхала и даже слезы навертывались у ней на глазах; иногда же он подмечал такие взоры больших, черных ее глаз, что у него невольно холод пробегал по жилам. Особливо замечал он это под исход месяца. Тогда жена его делалась мрачною, отвечала ему коротко а неохотно, и, казалось, какая-то тоска грызла ее за сердце. В это время все было не по ней: и ласки мужа, и приветы друзей его, и хозяйственные заботы; как будто божий мир становился ей тесен, как будто она рвалась куда-то, но с отвращением, с крайним насилием самой себе и словно по некоторому непреодолимому влечению. Порой заметно было, что она хотела в чем-то открыться мужу; но всякой раз тяжкая тайна залегала у пей в груди, теснила ее - и только смертная бледность, потоки слез и трепет всего ее тела открывали мужу ее, что тут было нечто непросто: более никакого признания не мог он от нее добиться. Катруся, вдруг овладев собою, оживлялась, начинала смеяться, играть как дитя и ласкать своего мужа больше прежнего; потом уверяла его, что это был болезненный припадок от порчи, брошенной на нее с малолетства дурным глазом какой-то злой старухи, но что это не бывает продолжительно. Федор верил ей, потому что любил жену свою и сверх того видал примеры подобной порчи или болезни.

Однако под исход месяца, с наступлением ночи всегда замечал он в жене своей необыкновенное беспокойство. Она, видимо, начинала чего-то бояться, поминутно вздрагивала и бледнела час от часу более. Хотел он дознаться причины тому, но это было сверх сил его: всякой раз, когда он с ве чера подмечал в Катрусе какое-то душевное волнение, какую- то скрытую тревогу, - неразгадаемый, глубокий сон одолевал его, лишь только он припадал головою к подушкам. Сам ли он догадался, или добрые люди надоумили, только однажды в такую ночь под исход месяца Федор, ложась в постелю, начал шарить рукой у себя под подушкой и нашел узелок каких-то трав. Едва он дотронулся до них рукою, вдруг почувствовал, что рука стала тяжелеть и кровь утихать в ней мало-помалу, как будто засыпая. Жена его на тот раз была занята хозяйственными хлопотами и не примечала за ним. Федор мигом отдернул форточку у окна и выбросил узелок. Дворная собака, лежавшая на приспе вероятно, думала, что бросили ей кость или другую поживу; она встала, отряхнулась, с одного скачка очутилась над узелком и начала его обнюхивать; но только что понюхала, как зашаталась, упала и заснула крепким сном. "Эге! так вот от чего и я спал, дорогая моя женушка!" - подумал Федор. Сомнения его отчасти подтвердились; но чтобы совершенно убедиться в ужасной тайне и не навести подозрения жене своей, он притворился спящим и храпел так, как будто бы трое суток провел без сна. Катруся, возвратясь из клети, куда она выносила остатки ужина, подошла к своему мужу, положила руку на его грудь, поглядела ему в лицо и, тяжело вздохнув, отошла к печи. Федор Блискавка, не переставая храпеть изо всей силы, открыл до половины глаза и следил ими за своей женою. Он видел, как она развела в печи огонь, как поставила на уголья горшок с водою, как начала в него бросать какие-то снадобья, приговаривая вполголоса странные, дикие для слуха слова. Внимание Федора увеличивалось с каждою минутой: страх, гнев и любопытство боролись в нем; наконец последнее взяло верх. Притворяясь по-прежнему спящим, он высматривал, что будет далее.

Когда в горшке вода закипела белым ключом, то над ним как будто прошумела буря, как будто застучал крупный дождь, как будто прогремел сильный гром; наконец, раздалось из него писклявым и резким голосом, похожим на визг железа, чертящего по точилу, трижды слово: "Лети, лети, лети!" Тут Катруся поспешно натерлась какой-то мазью и улетела в трубу.

Дрожь проняла бедного казака, так что зуб на зуб не попадал. Теперь уже нет больше сомнения: жена его ведьма; он сам видел, как она снаряжалась, как отправилась на шабаш. На что решиться? В тогдашнем волнении чувств и тревоге душевной он ничего не мог придумать, даже не до ставало у него ни на что смелости; лучше отложить до следу ющего раза, чтоб иметь время все обдумать, ко всему при готовиться и запастись отвагой. Так он и решился. Однако же бессонница сто мучила, страх прогонял дремоту; ему все чудились какие-то отвратительные пугалища. Он ворочался на постеле, потом встал и ходил по хате; напрасно! сон бежал от него, в хате ему было душно. Он вышел на чистый воздух; тихая, прохладная ночь немного освежила его; месяц последним, бледным светом своим как будто прощался с землею до нового возрождения. При его чуть брезжущем свете Федор увидел спавшую собаку и подле ней заколдованный узелок. Чтоб избавиться от тяжкой бессонницы и скрыть от жены своей, что он проник в ее тайну, Федор поднял узелок двумя щепками; и вмиг собака встрепенулась, вскочила, потрясла головой и начала ласкаться к своему хозяину. Не теряя времени, молодой казак возвратился в хату, положил узелок под изголовье, прилег на него и заснул как убитый.

Когда он открыл глаза, то увидел, что Катруся лежала подле него. На лице ее не было заметно даже и следов вче рашнего исступления, ни в глазах ее той неистовой дикости, с которою она делала заклинания свои. Какая-то томная нега, какая-то тихая радость отражались в ее взорах и улыбке. Никогда еще не расточала она столько страстных поцелуев, столько детских ласк своему мужу, как в это утро. Словом: она была молодая, милая и любящая женщина, творение бесхитростное и младенчески-резвое, но отнюдь не та страшная чародейка, которую муж ее видел ночью. И казалось, это не было и не могло быть в ней притворством: она дышала только для любви, видела все счастие жизни только в милом друге своем. Уже казак начал колебаться мыслями: вправду ли случилось то, чему он был свидетелем? не сон ля такой привиделся ему ночью? не злой ли дух смущал его страшными грезами, чтобы отвратить его сердце от жены любимой?

Прошел и еще месяц. Катруся во все это время по-прежнему была домовитою хозяйкою, милою, веселою молодицей, ласковою, услужливою женой. Однако же Федор Блискавка обдумывал втайне, что должно ему было делать, и наконец надумался. Под исход месяца стал он прилежнее наблюдать за своей женою и заметил в ней те же самые признаки: и слезы, и тяжкие вздохи, и тайную тоску, и отвращение от всего, даже от ласк ее мужа, и порою дикий, неподвижный взор. Еще с вечера Федор объявил, что ему было душно в хате, и отворил оконце; когда же ложился в постелю, то, запустив руку под изголовье, выхватил узелок и выбросил его на двор с такою же быстротою, с какою обыкновенно отбрасывал он горящий уголь, когда доставал его из печи, чтоб закурить трубку. Все это было исполнено мигом, так, что Катруся никак не могла сего заметить. Радуясь успеху, казак притворился спящим и захрапел, как и в первый раз. Жена таким же образом подошла к постели и поглядела ему в лицо, положила руку на его грудь, наклонилась, поцеловала мужа своего, и он почувствовал, что горячая слеза упала ему на щеку. Потом, с тяжким вздохом, и отирая себе глаза рукавом тонкой сорочки, она принялась за богоотступное свое дело. Внимание казака, подкрепляемое твердою его решимостью и отвагой, на сей раз удвоилось. Он присматривался, где и какие снадобья брала жена его., вслушивался в чудные слова и затвердил их. Уже ничто не было ему страшно: ни пламенное, неистовое лицо и сверкающие глаза жены, ни рев бури, ни гром, ни резкий, отвратительный голос из горшка. И едва молодая ведьма исчезла в трубу, муж ее вскочил с постели, подбросил новых дров на потухавшие уголья, налил свежей воды в горшок и поставил его на огонь. Потом отыскал небольшой ларец, спрятанный под лавкою в подполье и закладенный каменьями раскрыл его - и остолбенел от ужаса и омерзения. Там была человеческие кости и волосы, сушеные нетопыри и жабы, скидки змеиной кожи, волчьи зубы, чертовы пальцы, осиновые уголья, кости черной кошки, множество разных невиданных раковин, сушеных трав и кореньев и... всего нельзя припомнить. Победив свое отвращение, Федор схватил полную горсть сих колдовских припасов и бросил их в котел, приговаривая те слова, которые перенял у жены своей. Но когда котел начал кипеть, то Федор почувствовал, что лицо его кривлялось и подергивалось, как от судороги, глаза искосились, волосы поднялись дыбом, в груди как будто кто стучал молотком, и все кости его хрупали в суставах. После сего он пришел в какое-то исступление ума, ощутил в себе непомерную отвагу, нечто похожее на крайнюю степень опьянения; в глазах его попеременно мелькали яркие искры, светлые полосы, какие-то дивные, уродливые призраки; над ним и буря злилась, и дождь шумел, и гром гремел - но он уже ничего не боялся. И когда услышал зычный, резкий голос из горшка и слово: "Лети, лети, лети!", то, не владея собою от бешенства, торопливо схватил коробочку с мазью, натер себе руки, ноги, лицо и грудь... и вмиг какая-то невидимая сила схватила его и бросила в трубу. Это быстрое движение заняло у него дух и отбило память. Когда же он очувствовался, то увидел себя под открытым небом, на Лысой горе, за Киевом...

Что там увидел наш удалой казак, того, верно, кроме его ни одному православному христианину не доводилось видеть; да и не приведи бог! И страх, и смех пронимали его попеременно: так ужасно, так уродливо было сборище на Лысой горе! По счастью, неподалеку от Федора Блискавки стоял огромный костер осиновых дров: он припал за этот костер и оттуда выглядывал, как мышь из норки своей выглядывает в хату, которая наполнена людьми и кошками.

На самой верхушке горы было гладкое место, черное как уголь и голое как безволосая голова старого деда. От этого и гора прозвана была Лысою. Посреди площадки стояли под мостки о семи ступенях, покрытые черным сукном. На них сидел пребольшой медведь с двойною обезьяньего мордой, коз лиными рогами, змеиным хвостом, ежовою щетиной по всему телу, с руками остова и кошачьими когтями на пальцах. Вокруг него, поодаль от площадки кипел целый базар ведьм, колдунов, упырей, оборотней, леших, водяных, домовых и всяких чуд невиданных и неслыханных. Там великан жид сидел на корточках перед цымбалами величиною с барку, на которых струны были не тоньше каната; жид колотил по ним большими граблями, потряхивая остроконечною своей бородою, хлопая глазами и кривляя свою рожу, и без того очень гадкую. Инде целая ватага чертенят, один другого гнуснее и неуклюжее, стучала в котлы, барабанила в бочонки, била в железные тарелки и горланила во весь рот. Тут вереница старых, сморщенных как гриб ведьм водила журавля, приплясывая, стуча гоцки сухими своими ногами, так что звон от костей раздавался кругом, и припевая таким голосом, что хоть уши зажми. Далее долговязые лешие пус кались вприсядку с карликами домовыми. В ином месте без зубые, дряхлые ведьмы верхом на метлах, лопатах и ухватах чинно и важно, как знатные паньи, танцевали польской с седыми, безобразными колдунами, из которых иной от старости гнулся в дугу, у другого нос перегибался через губы и цеплялся за подбородок, у третьего по краям рта торчали остальные два клыка, у четвертого на лбу столько было морщин, сколько волн ходит по Днепру в бурную погоду. Молодые ведьмы с безумным, неистовым смехом и взвизгиваньем, как пьяные бабы на веселье, плясали горлицу и метелицу с косматыми водяными, у которых образины на два пальца покрыты были тиной; резвые, шаловливые русалки носились в дудочке с упырями, на которых и посмотреть было страшно. Крик, гам, топот, возня, пронзительный скрып и свисты адских гудков и сопелок, пенье и визг чертенят и ведьм - все это было буйно, дико, бешено; и со всем тем видно было, что сия страшная сволочь от души веселилась.

Федор Блискавка из своей засады смотрел на это, и жутко ему было, так что холод сжимал всю внутренность. Невдалеке от себя увидел он и тещу свою, Ланцюжиху, с одним заднепровским пасечником, о котором всегда шла недобрая молва, и старую Одарку Швойду, торговавшую бубликами на Подольском базаре, с девяностолетним крамарем Артюхом Холозием, которого все почитали чуть не за святого: так этот окаянный ханжа умел прикидываться набожным и смиренником; и нищую калеку Мотрю, побиравшуюся по улицам киевским, где люди добрые принимали ее за юродивую и прозвали Дзыгой; а здесь она шла рука об руку с богатым скрягою, паном Крупкою, которого незадолго перед тем казаки выжили из Киева и которого сами земляки его, ляхи, ненавидели за лихоимство. И мало ли кого там видел Федор Бяискавка из своих знакомых, даже таких людей, о которых прежде бы никак не поверил, что они служат нечистому, хоть бы отец родной уверял его в том под присягой. Вся эта шайка пожилых ведьм и колдунов пускалась в плясовую так задорно, что пыль вилась столбом и что самым завзятым казакам и самым лихим молодицам было бы на зависть. Немного в стороне оттуда увидел Федор и свею жену. Катрусия отхватывала казачка с плечистым и круторогим лешим, который скалил зубы и подмигивал ей, а она усмехалась и вилась перед ним, как юла. Федор, в гневе и ревности, хотел бы броситься на нее и на рогатого плясуна и порядком потузить обоих, но, подумав, удержался и сделал умно. Где бы ему было сладить с целым чертовским кагалом, который, верно, напал бы на него, и тогда поминай как звали.

Вдруг раздался как внезапный порыв бура густой, сиповатый рев черного медведя, сидевшего на подмостках, - и покрыл собою все: и звон гудков и цымбалов, и свист волынок и сопелок, и гарканье, хохот и говор веселившейся толпы. Все утихло: каждый из плясунов, подняв в эту минуту одну ногу, как будто прирос на другой к своему месту; те из них, которые подпрыгнули вверх, так и остались на воздухе; отворенные рты не успели сомкнуться, поднятые в пляске руки и вздернутые вверх плеча и головы не успели опуститься; грабли жида на цымбалах и смычки чертенят на гудках словно окаменели у струн. Черный медведь протянул костяную руку - и мигом все запели:

Высоки скоки

В сороки,

Низки поклоны

В вороны, - подскокнули снова вверх и повалились на землю, головами к тому месту, где сидел медведь. "Ах ты, проклятое племя! - шептал про себя Федор Блискавка, - Оно же еще смеет и кощунствовать над обрядами православных и напевать честные весельные песни на своем мерзкостном шабаше перед этим уродом, в насмешку над добрыми людьми! Чтоб вы все провалились в тартарары, да и женушка моя с вами; чтоб вам всем по горячей пепельной головне в глотку: тогда бы небось позабыли вы горланить и запели бы иную песню, чертова челядь!"

Черный медведь долго принюхивался во все стороны и наконец проревел, как из бочки: "Здесь есть чужой дух!" В минуту все всполошилось: нечистые духи, ведьмы, колдуны, упыри, русалки - все бросились искать с зверскими, кро вавыми глазами, с пеною бешенства на губах. И Катруся - Катруся была из первых! Сердце замерло у Федора, холод пронимал его до костей. "Теперь-то, - думал казак, - настал мой смертный час!" Прижавшись вплоть к земле за дровами, он, ни жив ни мертв, выглядывал исподлобья. Вдруг видит: Катруся первая подбежала к тому месту, заглянула за кос тер, злобно сверкнула на мужа своим огненным взором, скрыпнула зубами... но в тот же миг сорвала с себя намитку, накинула на Федора, сунула под него лопату, провела пальцем черту по воздуху на Киев - и, прежде чем Федор опомнился, он уже лежал в своей хате на постеле.

Когда чувства его поуспокоились, он сел на постелю, как человек, едва выздоравливающий от горячки, в которой гре зились ему страшные мечты. Скоро мысли его приняли течение более правильное: он припоминал себе и страхи, и смешное, отвратительное гаерство прошлой ночи, и жену свою, с ее любовью, с ее нежными ласками, с ее заботливостью о нем и о доме, с ее детскою игривостью... "И все это было только притворство! - думал он. - Все это нашептывала ей нечистая сила, чтобы лучше меня обмануть". То вдруг представлялась ему жена в минуту чародейских обрядов, то опять сверкала на него огненным взором и скрежетала зубами, как на Лысой горе... В задумчивости он и не приметил, что жена стояла подле него. Федор, взглянув на нее, вздрогнул, словно босою ногою наступил на змею. Катруся была бледна и томна, губы се помертвели, глаза покраснели от слез, которые ручьями текли по ее лицу.

- Федор! - сказала она печально. - Зачем ты подсматри вал, что я делала? зачем, не спросись меня, пускался на Лы сую гору? зачем не хотел довериться жене своей?.. Бог с то бою! ты сам растоптал наше счастие!..

- Прочь от меня, змея, злодейка, ведьма богомерзкая! - отвечал Федор с негодованием и отвращением. - Ты опять хочешь меня обойти бесовскою лестью?.. Так нет, не надейся!

- Послушай, Федор, - подхватила она, обвив его руками вокруг тела, припав головою к нему на грудь и умильно смотря ему в глаза. - Послушай! Не я виновата, мать моя всему виною: она неволей отвела меня на шабаш, неволей обрекла в ведьмы и вымучила из меня страшную клятву... Мне было тогда еще четырнадцать лет. И тогда я нехотя летала на шабаш, боясь матери: ведьмы и все их проклятые обряды и все их проклятые повадки были мне как острый нож, а от одной мысли про шабаш мутило у меня на душе. Суди же, каковы они были для меня, когда ты стал моим мужем - ты, кого люблю я, как душу, как свое спасенье на , том свете... Не раз хотела я отшатнуться от шабаша, не бывать на нем; только под исход месяца, чем больше я о том думала, тем больше меня мучила тоска несказанная. Ты сам знаешь, каково мне тогда бывало... Не приведи бог и татарину того вытерпеть!.. И сколько я ни силилась одолеть тоску-злодейку, сколько ни отмаливалась - ничто не помогало! Все мне и днем, и ночью кто-то надувал в уши про шабаш, все мне так и мерещилось, чтоб быть там. А наступал срочный день - какая-то невидимая сила так и тянула меня туда назло моей воле. Когда же я прилетала па Лысую гору, там меня словно дурь охватывала: буйно бросалась я в толпу ведьм, колдунов и всей бесовщины, сама себя не помнила, что делала, и не могла не делать того, что другие... Как бога с небес, ждала я страстной недели: тогда кинулась бы я в ноги чернецам божьим и упросила бы их, чтобы заперли меня на все последние три дня в Пещерах, до самой воскресной заутрени, и отмолили бы от меня бесовское наваждение... Теперь это поздно! Ты, милый муж мой, сокол мой ясный! ты сам погубил и меня, и себя и навеки затворил от меня двери райские...

- Так живи же с своими родичами, лешими да русалками, коли запал тебе след туда, где веселятся души христианские!.. Сгинь отсюда! оставь меня...

- Не властна я тебя оставить! - перервала его Катруся, сжав его еще крепче в объятиях и, так сказать, приросши к нему. - Я тебе сказала, что на мне лежит страшная клятва... В силу этой клятвы кто бы ни был из близких нам: муж ли, брат ли, отец ли... кто бы ни был тот, кто подсмотрит наши обряды, - но мы должны... ох! тяжело сказать!.. должны высосать до капли кровь его...

- Пей же мою кровь!.. Мне тошно жить на свете! Что мне в жизни?.. Одна мне приглянулась, стала моей женою; любил я ее пуще красного дня, пуще радости, и та обманула меня и чуть не породнила с бесовщиной... Все мне постыло на этом свете... Пей же, соси мою кровь!

- И мне не жить после тебя на свете! Увидит то душа твоя. Грустно мне, тяжко мне, что злая доля развела нас и здесь, и там... Катруся зарыдала и упала в ноги мужу.

- Об одном только прошу тебя, - продолжала она, - погляди на меня умильно, дай на себя насмотреться, поцелуй меня впоследние и прижми к своему сердцу, как прижимал тогда, когда любил меня!

Добрый Федор был тронут слезными просьбами жены своей. Он ласково взглянул на нее, обнял ее, и уста их слиплись в один долгий, жаркий поцелуй... В ту же минуту она рукою искала его сердца по биению.. Вдруг какая-то острая, огненная искра проникла в сердце Федора; он почувствовал и боль, и приятное томление. Катруся припала к его сердцу, прильнула к нему губами; и между тем, как Федор истаивал в неге какого-то роскошного усыпления, Катруся, ласкаясь, спросила у него: "Сладко ли так засыпать?"

- Сладко!.. - отвечал он чуть слышным лепетом - и уснул навеки.

Тело казака похоронено было с честью усердными его товарищами. Ни жены, ни тещи его никто не видел на по гребении; но в следующую ночь жители Киева сбежались на пожар: хата Федора Блискавки сгорела дотла. Тогда же видно было другое зарево от Лысой горы, и смельчаки, отважившиеся на другой день посмотреть вблизи, уверяли, что на горе уже не было огромного костра осиновых дров, а на месте его лежала только груда пеплу, и зловонный, серный дым стлался по окружности. Носилась молва, будто бы ведьмы сожгли на этом костре молодую свою сестру, Катрусю, за то, что она отступилась от кагала и хотела, принеся христианское покаяние, пойти в монастырь; и что будто бы мать ее, старая Ланцюжиха, первая подожгла костер. Как бы то ни было, только ни Катруси, ни Ланцюжихи не стало в Киеве. О последней говорили, что она оборотилась в волчицу и бегала за Днепром по бору.

Теперь Лысая гора есть только песчаный холм, от подошвы поросший кустарником. Видно, ведьмы ее покинули, и от того она просветлела.

P.S-"Что стара баба , то ведьма"(украинская поговорка)
Люди,а вам встречались на жизненном пути настоящие ведьмы?

[Kyryx]

Настоящих нет, только бабки-самозванки с фокусами, описанными ещё Бернардом Ги и в "Молоте Ведьм". Вообще я довольно позрительно к колдовству отношусь

[Alland]

Kyryx

Вообще я довольно позрительно к колдовству отношусь

Но "Молот Ведьм" всё же прочитали....
Бывает ли дым без огня?

[Kyryx]

Alland, у меня ещё вот такая книжка есть:



Я отделяю приметы-поверья-наговоры и прочее, т.е. колдовство в народной традиции от УК "Охота на ведьм", во-первых (ну это в общем-то естественно).

К тому же во многих культорологических работах довольно логично и правдоподобно разъясняется суть и происхождение подобных суеверий, "Золотая Ветвь" Фрезера вне конкуренции здесь (правда, каюсь, не дочитал).

И всё-таки действительно не может быть дыма без огня совсем! Ведь существует два пути познания - первый: наблюдение с последующим анализом (который то и ложится в основу так же гомеопатической магии, т.е. подобное вызываем подобным) и второй: аристотелевское абстрактно-логическое мышление (который господствует сейчас). Преклоняясь перед методом Аристотеля и являясь его убеждённым сторонником, я в то же время всегда держу в уме мысль, что этот метод стал возможен только на базе первого, из чего (в полном соответствии со вторым методом) следует, что если какая-то часть мира не была отражена в сложившемся в процессе первичного наблюдения мировоззрении, то она выпадет и из любой последующей научной картины мира. В связи с этим разнообразные приметы и заклинания вполне могут иметь смысл, который был упущен наукой на самых ранних этапах её становления.

Я ничего не утверждаю здесь, но считаю подобный ход мысли не бессмысленным.

P.S. Вообще я как Фокс Малдер "Want to belive", но "мы слишком многое знаем и поэтому ничему не верим" (с).

P.P.S. Вообще, должен признать, я довольно суеверен, но большую часть своих суеверий придумал себе сам и они довольно легко поддаются корректировке, к тому же плохих примет в моём пантеоне нет, а хорошие только дух укрепляют, пусть и глупые

[Alland]

Ведьмы


В XVI и XVII вв. почти все жители Британии верили в существование ведьм, и почти все болезни ( в особенности у домашних животных) считались следствием ведьминского "сглаза" или порчи.Ведьма родилась в суеверии, жила в суеверии и (скажем так) умерла вместе с суеверием; но вера в ведьм все еще жива у непросвещенных людей в разных областях нашей страны.В 1939 г. в Портсмуте одна цыганка была приговорена к наказанию за незаконную практику: она предсказывала судьбу и "снимала порчу". Она сказала одной глупой женщине, что все ее несчастья происходят из-за заколдованного кольца, которое она носит на пальце, и что для избавления от бед нужно закопать в землю один человеческий волос, фунт говяжьей вырезки и перчатку, проткнутую иголкой и булавкой. И женщина в точности выполнила ее рекомендации.Очень похожее дело о колдовстве слушалось в суде три или четыре года спустя.Для всех этих суеверий, связанных с колдовством, не хватит всей нашей "Энциклопедии". Мы рекомендуем интересующимся читателям прочесть книгу Кристины Хоул "Witchcraft in England"- лучшую из известных нам работ по этому вопросу.Однако мы все же упоминаем некоторые колдовские средства против наведения порчи, в свое время широко известные в Британии.Очень многие колдовские обряды производились с помощью восковой фигурки предполагаемой жертвы. В определенные места на фигурке втыкали иглы и булавки, и считалось, что человек, которого она изображала, тут же почувствует боль в этих местах и будет ощущать ее до тех пор, пока иголка воткнута в воск.Однако считалось также, что если жертва подвесит бычье сердце, истыканное булавками, в трубе своего камина, то она обратит этот процесс против самой ведьмы и причинит ей такую боль, что ведьма вынуждена будет прекратить колдовство и снять свои чары.Такие сердца, уже совсем окаменевшие, часто находят рабочие, которые разбирают или перекладывают печи в старых домах.В тонтонском Музее графства Сомерсет можно увидеть свиные сердца, истыканные булавками. За этими экспонатами стоит поверье, будто "дурной глаз" ведьмы способен убивать свиней. Сердце свиньи, которая умерла от сглаза, изымали из тела, вонзали в него множество булавок и клали на полочку внутри большого камина, какой тогда имелся почти в любом сельском доме. Как оно засыхало и съеживалось, так должно было засохнуть и съежиться сердце ведьмы, околдовавшей свинью; при этом остальные свиньи должны были избавиться от порчи.Пучок "ясеневых ключиков" в руке или в левом чулке считался талисманом против ведьмовской порчи; но более сильными средствами были подковы, серебро, слюна и крестное знамение (в Англии), а также рябина (в Шотландии).Считалось также, что ведьмы превращаются в зайцев и что такого зайца можно застрелить только серебряной пулей или согнутой шестипенсовой монеткой.Если масло никак не сбивалось, это значило, что в дело замешана ведьма. Чтобы масло начало сбиваться, в маслобойку бросали серебряную монету или серебряную ложечку.Все банфширские фермеры и все доярки доили коров в первый раз после отела только на "шиллинг с крестом и короной", чтобы защитить животных от дурного глаза.А вот еще одно средство защиты от дурного глаза, существующее по сей день. Бабушка одного из авторов этой книги, замесив тесто для еженедельной выпечки, всегда чертила большой крест на его поверхности, оставляя его в глиняной деже, чтобы оно взошло. Когда он был ребенком, он спросил, для чего она так делает. Она не смогла ответить, но сказала, что так нужно поступать всегда. Сегодня я могу с уверенностью сказать: она защищала тесто от дурного глаза, или, как писал Генрих в своих "Hesperides":"Тесто я перекрещу -Хлеб вкуснее испеку".Кроме того, считалось важным, чтобы под порогом непременно лежал нож или кусок железа, отгоняющий ведьм.Когда ломовые извозчики проезжали мимо дома, где, по их мнению, жила ведьма, они обводили лезвием своего карманного ножа вокруг железных ободов своей телеги. Считалось, что это столь сильно действует на ведьму, что она бьется в агонии и не имеет сил навредить им.В воскресенье 4 марта 1760 г. "Mirror of Literature" сообщила следующее средство от колдовства: "Собачий жир, тщательно растопленный и очищенный, четыре унции; медвежий жир, восемь унций; жир каплуна, двадцать четыре унции. Три стебля омелы, растущей на зеленом орешнике, нарезать и истолочь во влажную кашицу. Смешать все в стеклянном сосуде и выставить на солнце на 9 недель; если этим средством натереть тело околдованного, в особенности поврежденную часть, то он непременно исцелится".Вера в существование колдунов и ведьм сохранилась повсеместно в современной сельской (и отчасти городской) России. Согласно народным представлениям, женщина может стать ведьмой или "по рождению", или "перенять" по незнанию умение колдовать от умирающей ведьмы, или выучиться этому ремеслу непосредственно у нечистой силы, пообещав взамен свою душу.В южных и северных регионах России народные представления о ведьмах существенно различаются. Если в центральных областях и на юге России ведьмы, как правило, хороши собой, любвеобильны и веселы (причем изредка они творят и добро), то на Русском Севере ведьмы представляются безобразными косматыми старухами с неизменно злобным и мстительным нравом."Ведьма отличается от остальных женщин тем, что имеет хвост. По ночам она летает на помеле [по др. вар. - на кочерге, в ступе] по воздуху на шабаш в гости к нечистой силе" ."Отправляются они [ведьмы] на темные дела из своих жилищ непременно через печные трубы и, как все чародеи, могут оборачиваться в разных животных, чаще всего в сорок, свиней, собак и желтых кошек. Одну такую свинью (в Брянских местах) били чем ни попало, но кочерги и ухваты отскакивали от нее, как мячик, пока не запели петухи. В случаях других превращений побои также считаются полезною мерою, только советуют бить тележной осью и не иначе, как повторяя при каждом ударе слово "раз" (сказать "два" значит себя сгубить, так как ведьма того человека изломает)". В русских деревнях повсеместно бытуют многочисленные рассказы о том, как изувечивают кошку или свинью, полагая, что это "оборочёная" ведьма, а "после того в деревне обыкновенно не замедлит обнаружиться баба с подвязанной щекой или прихрамывающая на ту или другую ногу...Ведьмы имеют чрезвычайно много общего с колдунами... Они ... точно так же тяжело умирают, мучаясь в страшных судорогах, вызываемых желанием передать кому-нибудь свою науку, и у них точно так же после смерти высовывается изо рта язык, необычно длинный и совсем похожий на лошадиный" ."Ведьмы обыкновенно по ночам выдаивают у коров молоко" . Так как они "страстные охотницы до молока, ... наносят вред каждому домохозяину, истощая его коров. Говорят, ведьма может доить коров, несмотря ни на какое расстояние, стоит ей только очертить круг на земле с заговором и в центре его воткнуть нож. Молоко (будто бы) задуманной ей коровы потечет из него само собою" . Жадность ведьм доводит их до того, что они в определенные дни чуть ли не до смерти опиваются краденым молоком, так "между поселянами есть старое поверье, что [12 августа, в день Свв. Силы и Силуяна] ... обмирают ведьмы. Все это будто происходит от того, что они опиваются молоком... Уж если обомрет ведьма, говорят поселяне, то ее ничем не пробудишь. Жги скорей пяты соломой; всё дело пойдет на лад. Наши поселяне были бы очень рады видеть их всех мертвыми, да то беда: умирают страшно. Страшней того смотреть на ведьму, когда она обомрет: под ней и земля трясется, и в поле звери воют, и от ворон на дворе отбою нет, и скот нейдет на двор, и в избе все стоит не на месте. От такой напасти поневоле примешься за солому, да жечь пяты. Говорят старухи, что ведьмы после такого пробуждения, никогда уже не дотрагиваются до коров и не смотрят на молоко. Услужливые знахари снабжают наших поселянок разными снадобьями, спасающими коров от нападения ведьм. Мужики знают, что такие снадобья не всегда помогают. Хитрые ведьмы умеют их отхаживать назад пятами".В английских поверьях также отчетливо проявляется народное представление о том, что ведьмы портят молоко (ср. суеверие о не сбивающемся масле и оберег, к которому прибегали банфширские фермеры и доярки, когда "доили коров в первый раз после отела").Помимо отнятия молока у коров, традиционными "занятиями" ведьм в России считаются делание заломов (см. ЗАЛОМ, ЗАКРУТКА, ПРОЖИН), порча людей и скотины, разлучение супружеских пар."Ночь на Ивана Купалу считается самою опасною для нападения ведьм: домохозяева принимают все меры, чтобы оградить от них свой скот; они кладут в окнах изб крапиву, как противодействующий предмет чародейству ведьм, вешают на дверях хлевов убитую сороку или прилепливают сретенские восковые свечи.Ведьмы производят колдовство через заговоры и наговаривание разных трав, которые они собирают преимущественно в ночь на Ивана Купала. Травы эти (папоротник, белоголовник, шалфей, плакун, дурман, адамова голова, Иван-да-Марья, чертополох, подорожник, полынь и пр.) в руках обыкновенных людей не имеют такой силы, как в руках ведьм; те, приготовляя из них мази и натирая ими свое тело, могут принимать по желанию виды различных животных, например, свиньи. Если поймать такую ведьму-оборотня и бить ее наотмашь осиновым колом, то она непременно примет свой настоящий вид. Толкуют, будто в это время ведьма откажется от своего ремесла...Со смертью ведьмы не прекращаются еще ее сношения с землею; ненавистница при жизни, она, по мнению суеверов, остается долгое время ненавистницею рода людского и после смерти. Как и колдуны, они встают из гробов и ходят по земле; избавиться от них можно только одним - вколотить в могилу и в самый труп - осиновый кол...Против колдунов и ведьм употребляли траву чернобыльник; крапиву и плакун-траву, которая и сейчас в Москве, вместе с адамовой головою и Петровым крестом, у Москворецких ворот и на Глаголе продается за хорошую цену. 18 января [1 февраля по н. ст., в день Св. Афанасия-ломоноса] у ведьм бывает праздник; а потому люди суеверные принимают знахаря ровно в полночь, чтобы заговорить трубы, забить под княжек кол, насыпать на загнетки золу из семи печей...По народному поверью, ведьмы, как и другие колдуны, могут не только превращать себя, но и превращать людей в животных, и даже в неодушевленные предметы...Толкуют, что будто бы ведьмы любят после своей смерти сосать кровь из младенцев и молодых людей обоего пола.Про них говорят также и много хорошего: например, говорят, что ведьмы гостеприимчивы, ласковы и хороши; это, разумеется, до русских колдуний касается, что и говорили русские солдаты... Они подчас, как женщины, бывают очень пугливы. Говорят, чтобы напугать ведьму и обезоружить ее действия, нужно в той избе, где она находится, в крест оконной рамы, в косяк дверей, служащий перекладиной, или же в грядку под столом воткнуть нож и колдунья будет покорна". Точно так же и англичане считали заостренный металлический предмет (например, булавку или нож) наиболее радикальным средством от ведьм.одобно тому, как английские извозчики "обводили лезвием своего карманного ножа вокруг железных ободов", проезжая "мимо дома, где, по их мнению, жила ведьма", в России ножом очерчивали себя те смельчаки, которые ходили добывать цветок папоротника в ночь на Ивана Купалу. Круг как в английской, так и в русской традиции считается универсальной защитой от нечистой силы.Обычай крестить ножом хлеб был повсеместно распространен и в России. "Раньше народ, знаешь, какой набожный был! У нас бабушка, когда хлеб в печь сажала, все ковриги крестила по семь раз, семь раз крестила,... чтоб Господь дал, а то нечистый дух может за хлебом у печку идить... Тогда зажигает солому сухую и кладет вот .так вот [по краю протвиня], чтоб огонь облетел все корвиги! Оттуда вытаскивает - хлеб из печки, вот сейчас вытащит лопаткой, кладет так брусок, моет, крестит и накрывает сразу... полотенцем или там скатертей старой, чтоб никто его не тронул. Когда за стол садятся, берет отец ковригу, трижды ножиком перекрестит, тогда резать начинают эти скибочки. Ну, что раньше было - теперь того сейчас нет!" . (Ср. английский вариант этого обычая - чертить крест на поверхности замешенного теста, "оставляя его в глиняной деже, чтобы оно взошло").Как в России, так и в Англии существовало представление о том, что порча, наведенная ведьмой, неотделима от нее самой. Поэтому в русских деревнях повсеместно существовала практика сжигать любые подозрительные предметы (пучки ниток, узлы, заломы и т. д.), которые потенциально могли быть "орудиями" ведьмы. Как горит "порченая" вещь, так же будет корчиться в нестерпимых муках и ведьма (ср. английский обычай класть "на полочку внутри большого камина" сердце свиньи, умершей от сглаза). В ряде мест в качестве оберега от порчи используют свечи, которые соответственно ассоциируются с огнем: "Между поселянами Калужской и Тульской губерний есть поверье, что [16 января, в день Св. Пророка Малахия] ... голодные ведьмы, возвращаясь с гулянья, задаивают коров. Поселяне для избежания от такой беды привязывают над воротами сальную свечу" .Помимо огня и железа (в том числе и подковы), в русских деревнях в качестве оберега от ведьм большой популярностью пользуется веник: "Если хочешь узнать, правда ли, что там такая-то ведьма, вот придет она к тебе, а ты незаметно веник раз - и переверни, поставь метелкой кверху, и она не сможет из дома выйти, будет и так и эдак крутиться, а не сможет уйти. И нож так-то воткнешь в стол незаметно, тоже не сможет уйти".Ну, и, конечно, главное оружие против всякой нечисти - крест и молитва. В русских деревнях и сегодня накануне праздника Крещения повсеместно мелом или углем рисуют кресты над окнами и дверьми (см. КРЕЩЕНИЕ (ПРАЗДНИК)), а в изголовье колыбели с целью защиты ребенка от нечистой силы "вырезают или намазывают смолой крест" .В отличие от английской, в русской традиции практически не встречается поверий о превращении ведьм в зайцев, однако в русском фольклоре заяц тоже считается животным "нечистым" и нередко упоминается в определенной взаимосвязи с колдовством и ведьмами .Рассказы о ведьмах можно и сегодня услышать практически во всех областях России.

[Alland]

Интересно,что Салическая Правда Карла Великого,на полном серьёзе выделяет ведьму,как субъект преступления.

Согласно "Салической правде" эпохи Карла Великого, человек, обвинивший кого-либо в том, что тот принес котел "к месту, где собираются ведьмы", но не сумевший доказать свое обвинение, должен был заплатить штраф. Считалось, что ведьмы занимаются людоедством. С ведьмы, уличенной в каннибализме, "Салическая правда" также требовала взимать штраф (примерно втрое больший, чем с клеветника)(Хм,всего-то навсего?)


10. Dhat kann ec it tiunda,
Ef ec se tunridhur
Leica lopti a
Ec sva vinc,
At their villir fara
Sinna heim hama
Sinna heim huga.

Знаю десятое –
Если замечу,
Что ведьмы взлетели,
Сделаю так,
Что не вернуть им
Душ своих старых
В обличья забытые.

(Runatals dhattr Odhinn)

[Alland]

Интересная статья о логической связи между отравлениями спорыньёй и охотой на ведьм:
http://absentis.livejournal.com/29597.html

И ещё одна:

http://absentis.front.ru/abs/lsd_01_preface.htm

Кому интересно-взгляните.

[Ingvarr]

Могу описать один случай из своей жизни, произошедший лет эдак пятнадцать назад:
Одна моя знакомая устроила вечеринку по-поводу возвращения с педпрактики и в самый разгар веселья у ее подруги жутко заболела голова, что вызывало некоторый дискомфорт у собравшихся. Таблетки не помогали. Чтобы как-то отвлечь собравшихся, моя знакомая, а она собиралась писать диплом по обрядам, в частности что-то по приметам и заговорам, порылась в своих записях после экспедиций по деревням и нарыла какой-то заговор от головной боли (Текст к сожалению не помню, но какой-то простенький.), побормотала, сымитировала жест, будто забирает боль и вроде бы голова у барышни болеть перестала. А так как народ собрался циничный, то решили, что таблетки начали, наконец-то взяли свое.
Дней через десять встречаю свою знакомую – жалуется, что после того случая у нее наутро стала болеть и пухнуть рука. Ходила в больницу лечения не помогают. Продолжалось это до следующей экспедиции. Где знакомая, пожаловалась очередной опрашиваемой бабушке на свою беду. Бабушка ее выслушала и узнав историю с инсценировкой заговора больной головы, спросила: «А, ты, когда боль забирала, в сторонку ее отбрасывала?»
- Нет – отвечает знакомая.
- Так вот она у тебя и осталась. Ты, в следующий раз когда хворь в руку берешь выкидывай ее потом –
После этого бабушка провела свой заговор и рука как-то постепенно прошла сама собой, но после того случая, моя знакомая зареклась проводить какие-либо эксперименты с народной медициной.

Не знаю, на сколько уместен мой рассказ, но думаю, что все эти сказки про ведьм имеют под собой реальную почву. Может. Конечно, и преувеличенную.
Хотя всегда смешили объявления вроде: «дипломированный колдун(ья) снимет порчу, сглаз и т.п. Лицензия №…» Кто сейчас дипломирует и лицензирует в нашей стране ведьм и колдунов? Тоже загадка.

[Alland]

Ingvarr

Не знаю, на сколько уместен мой рассказ, но думаю, что все эти сказки про ведьм имеют под собой реальную почву. Может. Конечно, и преувеличенную.

Так вот это я к чему.Существуют всякие бабульки,на которых надеются,как на каменную гору,и идут ,как к последней инстанции , после врачей . Причём "бабульки" эти бывают весьма нестары,скажем есть тут одна лет 30-ти,так к ней "новые русские" в очередь стоят.А это народ расчётливый и прижимистый и деньги на ветер швырять не будут.Стало быть помогает она им крепко.

Ingvarr

Хотя всегда смешили объявления вроде: «дипломированный колдун(ья) снимет порчу, сглаз и т.п. Лицензия №…» Кто сейчас дипломирует и лицензирует в нашей стране ведьм и колдунов? Тоже загадка.

Да не про них речь-то халтура.

[Ingvarr]

Alland

Да не про них речь-то халтура.

Извините! Это, уж, к слову пришлось. Газета лежит на столе с объявлениями, ну и подобные – крупным шрифтом.. Вот и посещают подобные мысли, время от времени…
Уж, простите за неуместный сарказм.

На самом деле, я всегда ощущал присутствие некой «субкультуры», которую не удалось вытравить ни христианским проповедникам, ни советским атеистам, которая, скорее всего, ведет свое начало с древнейших времен, но странным образом продолжает жить и в наше время, не поддаваясь объяснению науки.

Например: Есть поверие, что ведьмы заплетают по ночам лошадям косички. Мне, еще моя бабушка об этом рассказывала. Честно говоря, не верил ей, все же советское атеистическое воспитание, ну и объяснял неграмотной старушке, что, мол, это лошадь сама во сне трется гривой и получаются при этом подобие косичек. Тут полтора года назад, судьба меня связала с лошадьми, замечаю утром аккуратные «дредды», думал, что из спортсменок кто-то балуется, дак не же те сами злятся на этот счет, вроде как чесали, чесали гриву, а нутро – раз, и все на смарку. Стал у знакомых расспрашивать, у тех кто с лошадьми имел дело, увы ни кто не наблюдал тот момент, когда появляются косички. В один голос говорят. Что всегда под утро. Один даже специально следил, чтоб подловить тот момент, когда лошадь трется шеей, но кроме колтунов ничего не было, хотя наутро могли появляться те же самые косички. Мистика, да и только! Нет-нет, да и вспомнишь Вильяма, нашего - Шекспира:
«Все это плутни королевы Маб.
Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать не безопасно».

Мистика, да и только!

К стати, в пример к одному из Ваших предыдущих постов. По крайней мере в 19 веке считалось дурной приметой, если дорогу перебегал заяц, почему-то позднее он трансформировался в приметах в кошку. В частности Пушкину перед роковой дуэлью дорогу перебежал именно заяц, но увы поэта сей знак не остановил.

[Kyryx]

Alland

Существуют всякие бабульки,на которых надеются,как на каменную гору,и идут ,как к последней инстанции , после врачей . Причём "бабульки" эти бывают весьма нестары,скажем есть тут одна лет 30-ти,так к ней "новые русские" в очередь стоят.А это народ расчётливый и прижимистый и деньги на ветер швырять не будут.Стало быть помогает она им крепко.

Ну вот это не брал бы как надёжный аргумент, тут много психологических факторов и один из гланых например, если ждёшь чуда, то обязательно случится что-то, что ты за это чудо примешь, поэтому бритые затылки с психологией деревенской гопоты не хотелось бы брать в расчёт.

Насчёт спорыньи же очень интересно, советую также на эту тему посмотреть книгу А. Даналина об LSD и прочих галлюциногенах.

http://depositfiles.com/ru/files/3117785

Про ведьм там в самом начале, но книжка почти вся (где не про христианство и политику) очень интересная.

[Skirnir]

Kyryx

что если какая-то часть мира не была отражена в сложившемся в процессе первичного наблюдения мировоззрении, то она выпадет и из любой последующей научной картины мира. В связи с этим разнообразные приметы и заклинания вполне могут иметь смысл, который был упущен наукой на самых ранних этапах её становления.

Ещё бы, много чего интересного творилось до времени Великой Инквизиции, становления ненужных и ошибочных догматов, и в конце концов до того времени, когда Наука решила чему быть, а чего быть не должно.
Вполне себе вероятно, что магия таки существовала, но человек сам же и понизил её коэффициент в этой Вселенной.

Тем более, Вы сами сказали : Метод познания действительности, господствующий в наше время, не был бы возможен без наблюдения с последующим анализом.
Магию тоже можно считать одним из методов познания действительности, но, увы, человечество выбрало другой путь этого самого познания.

http://www.wedma.fantasy-online.ru/w...ma.history.htm - Марийские предания о ведьмах.
Много интересных иллюстраций.

[Дитрих]

Тема обширная и могу сам привести много примеров произошедших со мной лично, но скорее они затрагивают нетрадиционную медицину, а вот некоторые рассказы пожилых людей проживавших на Западной Украине и Белоруссии вызывает определенный интрес (сказки можно писать), хотя конечно все это суеверия...

[Alland]

Дитрих

Тема обширная и могу сам привести много примеров произошедших со мной лично

Дитрих,очень интересно было бы услышать(у меня тоже много всяких случаев)
Правда могут понабежать поборники науки и логики и доказать,что всё это пустяки
Итак?

[Alland]

Ingvarr

«Все это плутни королевы Маб.
Она в конюшнях гривы заплетает
И волосы сбивает колтуном,
Который расплетать не безопасно».

Мистика, да и только!

Надобно вам сказать, барин, что хотя они и прежде были людьми зажиточными, только не всегда им была такая удача, как в ту пору: а та пора началась от рождения внучки, любимицы бабушкиной. Внучка эта, маленькая Варя, спала всегда с старою Марфой, в особой светелке. Вот когда Варе исполнилось семь лет, бабушка стала замечать диковинку невиданную: с вечера, бывало, уложит ребенка спать, как малютка умается играя, с растрепанными волосами, с запыленным лицом; поутру старуха посмотрит - лицо у Вари чистехонько, бело и румяно как кровь с молоком, волосы причесаны и приглажены, инда лоск от них, словно теплым квасом смочены; сорочка вымыта белым-бело, а перина и изголовье взбиты как лебяжий пух. Дивились старики такому чуду и между собою тишком толковали, что тут-де что-то не гладко. Перед тем еще старуха не раз слыхала по ночам, как вертится веретено и нитка жужжит в потемках; а утром, бывало, посмотрит - у нее пряжи прибавилось вдвое против вчерашнего. Вот и стали они подмечать: засветят, бывало, ночник с вечера и сговорятся целою семьею сидеть у постели Вариной всю ночь напролет... Не тут-то было! незадолго до первых петухов сон их одолеет, и все уснут кто где сидел; а поутру, бывало, смех поглядеть на них: иной храпит, ущемя нос между коленами; другой хотел почесать у себя за ухом, да так и закачался сонный, а палец и ходит взад и вперед по воздуху, словно маятник в больших барских часах; третий зевнул до ушей, когда нашла на него дрема, не закрыл еще рта - и закоченел со сна; четвертый, раскачавшись, упал под лавку, да там и проспал до пробуду. А в те часы, как они спали, холенье и убиранье Вари шло своим чередом: к утру она была обшита и обмыта, причесана и приглажена как куколка.

Стали допытываться от самой Вари, не видала ли она чего до ночам? Однако ж Варя божилась, что спала каждую ночь без просыпу; а только чудились ей во сне то сады с золотыми яблочками, то заморские птички с разноцветными перышка-ми, которые отливались радугой, то большие светлые палаты с разными диковинками, которые горели как жар и отовсюду сыпали искры. Днем же Варюша видала, когда ей доводилось быть одной в большой избе, что подле светелки - превеликую и претолстую кошку, крупнее самого ражего барана, серую, с мелкими белыми крапинами, с большою уродливою головою, с яркими глазами, которые светились как уголья, с короткими толстыми ушами и с длинным пушис-тым хвостом, который как плеть обвивался трижды вокруг туловища. Кошка эта, по словам Варюши, бессменно сидела за печкой, в большой печуре, и когда Варе случалось проходить мимо ее, то кошка умильно на нее поглядывала, поводила усами, скалила зубы, помахивала хвостом около шеи и протягивала к девочке длинную, мохнатую свою лапу с страшными железными когтями, которые как серпы высовывались из-под пальцев. Малютка Варя признавалась, что, несмотря на величину и уродливость этой кошки, она вовсе не боялась ее и сама иногда протягивала к ней ручонку и брала ее за лапу, которая, сдавалось Варе, была холодна как лед.

Старики ахнули и смекнули делом, что у них в доме поселилась Кикимора; и хотя не видели от нее никакого зла, а все только доброе, однако же, как люди набожные не хотели терпеть у себя в дому никакой нечисти.
(Сомов Орест Михайлович
Кикимора)
Да,разное бывает

Ingvarr

В частности Пушкину перед роковой дуэлью дорогу перебежал именно заяц, но увы поэта сей знак не остановил.

Да он сам смерти искал,дело ясное
Всё одно к одному-знал что идёт на смерть и шёл.

Kyryx

поэтому бритые затылки с психологией деревенской гопоты не хотелось бы брать в расчёт.

Ну я бы не стал,так вот пренебрежительно,эти "простые ребята" не так уж просты,какими кажутся,а здоровья и удачи им не занимать,может именно,что не обременены ненужными псевдознаниями и не терзаются интелегентными умствованиями-животная сила и животное же чутьё посильнее и помудрее рассудка порой бывают.

[Alland]

Преуспевающие ведьмы

http://www.google.ru/url?sa=t&source...bCHCtbKgNixxfA

[Kedr]

Kyryx

И всё-таки действительно не может быть дыма без огня совсем! Ведь существует два пути познания -

А может и больше.

[ONDERMAN]

ВЕДЬМА ВЕДУН\ОБОСТРЕННОЕ ВОСПРЯТИЕ РЕАЛЬНОСТИ\НЕАДЕКВАТНОСТЬ ГОВОРЯЩАЯ ПРАВДУ

[Страж]

ONDERMAN, а как Вы думаете, у буддийских мастеров ведь тоже обостренное чувство реальности, погружение в реальность.... у них есть какие нибудь настоящие сверхспособности? Всегда интересовал этот вопрос..

[ONDERMAN]

Alland

В частности Пушкину перед роковой дуэлью дорогу перебежал именно заяц

Да и перстенек у него занятный был\перед зайцем

Страж

в реальность....

ДЕЛО В ТОМ ЧТО БУДИЗМ ВОСПРИНИМАЕТ РЕАЛЬНОСТЬ Как МАЙЮ \ОБМАН\....они решили превратить это безобразие в пустоту\...чистый лист для художника