[Klerkon]

События в Двинской земле в IX в., описанные в романе известного советского писателя В.Д. Иванова «Повести древних лет. Хроники IX века» (1955), привлекли мое внимание к проблеме хронологии появления там первых русских поселенцев. Следует отметить, что на сегодняшний день историческая наука не имеет каких-нибудь определенных данных, однако, в любом случае, категорически отвергает саму возможность столь раннего появления славян в устье Двины (сканд. Вины), тем более в Белом море (сканд. Гандвик).

Общепринятой является гипотеза о том, что первыми посетили этот край скандинавы. В качестве первоткрывателя указывают норвежского хевдинга IX в. Оттара (Охтхере), имевшего владения в Нидаросе и активно занимавшегося китобойным промыслом. Он упоминается в «Продолжении Истории против язычников Павла Орозия», составленной в конце IX в. в англосаксонском королевстве Уэссекс по приказу короля Альфреда Великого. Рассказ Оттхере этому королю о своем плавании в Бьормаланд вокруг мыса Нордкап около 870 г. является первым в европейской литературе сообщением о загадочной стране Биармии: http://norse.ulver.com/other/ohthere.html

В дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Эфрона можно прочитать, что освоение новгородцами Заволочья началось «не ранее середины XI в. Колонизация края шла быстро, и мирным путем, и путем завоеваний; в начале ХII в. можно считать новгородцев твердо упрочившимися в Заволочье. Из грамоты новгородского владыки Иоанна игумену архангельского мон. мы узнаем, что Заволочье в первой половине XII в. было новгородскою областью с христианским населением, что в нем жили новгор. посадники, бояре, купцы, игумены и др. В уставе Святослава Ольговича (1138 г.) упоминаются владычные доходы в Заволочье, а это указывает на значительное распространение христианства в крае». (Ссылка: http://bibliotekar.ru/bez/18.htm )

В постсоветской литературе распространилось спорное утверждение о том, что коренное население Биармии было якобы «изгнано оттуда новгородцами». Иногда подобное утверждение в качестве некого «обоснования» использует малодокузуемые домыслы и предположения тех «исследователей», которые объясняют славянскую экспансию на Север в сер. XIII в. монгольским нашествием. Вот что, например, читаем в статье «Двинская земля» в популярной «Википедии»:

«В 1222 г. король Хакон IV выслал в Биармию войско для карательной акции за уничтожение одного из норвежских судов. Селения биармов были разграблены и сожжены, а норвежцы благополучно вернулись домой с богатой добычей. В 1240 г. в Норвегию прибыли корабли биармов просить убежища, т.к. их страна была завоёвана новгородцами, и король Хакон удовлетворил их просьбу, выделив беженцам земли в самой северной из своих провинций, где и теперь проживает финноязычное население».
Ссылка: http://ru.wikipedia.org/wiki/Двинская_земля

Мало того, что автор заметки, говоря об «агрессии русских» против биармов, не приводит никаких ссылок на источники, он в своих же подстрочных примечаниях ссылается на старинную книгу Андерса Стриннгольма «Походы викингов» (1834), который сам же пишет о том, что «Биармийское государство пало в 1238 г. во время вторжения Чингисхана и монгольских орд» (См.: Стриннгольм А. Походы викингов. М., 2007. Стр. 206).

Основным источником сведений о событиях на побережье Белого моря в первой пол. XIII в. является «Сага о Хаконе Хаконарсоне (Хаконе Старом)», созданная Стурлой Тордарсоном в 1265 г. Сага подробно рассказывает о неудачном посольстве Александра Невского к норвежскому королю Хакону IV, которое возглавлял «рыцарь Микьяль», с высокой долей вероятности отождествляемый с упоминаемым «Житием Александра» героем битвы на Неве Мишей. Послы намеревались посватать одного из сыновей Александра к норвежской принцессе Кристине, и лишь нашествие татар на Русь помешало, по словам автора саги, успеху этого предприятия (См.: Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (середина XI – середина XIII в.). М.: Ладомир, 2000. Стр. 203).

Вслед за рассказом о новгородском посольстве, Стурла рассказывает о церковных делах Хакона IV:

«Конунг Хакон положил много больше сил на то, чтобы укрепить христианскую веру в Нореге, чем любой другой конунг до него, со времен Олава Святого. Он велел построить церковь в Трумсе и крестил тогда весь приход. К нему пришло также много бьярмов, которые бежали с востока от немирья татар, и крестил он их тогда, и дал им фьорд, который зовется Малангр...» (См. Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 204).

Обращая внимание на отмеченный в саге факт весьма позднего крещения жителей Тромсе в середине XIII в. (!), замечу, что нигде здесь не утверждается, что беглецы-бьярмы бежали именно от русских! В комментариях к саге сама Т.Н. Джаксон приводит мнение дореволюционного исследователя К.Ф. Тиандера: «гораздо вероятнее, что новгородские дружины прогнали биармийцев». Однако сама она считает иначе: якобы в 1257 г. Александр Невский, подавив сопротивление новгородцев, облагает их ордынской данью, важнейшей статьей которой были, как известно, ценные меха, которыми славилась Биармия. Поэтому биармы вполне могли спасаться в Норвегии от «притеснений татарских и русских сборщиков дани» (См.: Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 218).

Совершенно очевидно, что все это – не более чем гипотезы отдельных исследователей, а не сведения самого источника, поэтому безусловно говорить о какой-то агрессии русских против биармов в XIII в. нельзя.

Довольно подробный разбор «биармийской проблемы» дает в своей статье покойный писатель и археолог А.Л. Никитин, считавший, что легендарная страна вообще располагалась не на Северной Двине, а в Рижском заливе, в районе Юрмалы: http://library.narod.ru/saga/osnova312.htm

В некоторых статьях можно встретить противоречивые утверждения о том, что, с одной стороны, новгородцы начали освоение Русского Севера только в XII в., да и то начиная с реки Сухоны, а, с другой – что уже в X в. проникавшие в этот регион вслед за Оттаром скандинавы были остановлены новгородцами:

«Первые русские люди на Севере

Первобытный Север

Северные земли, омываемые Баренцевым и Белым морями, стали осваиваться в глубокой древности. К первобытному периоду обычно относят каменный век (20–25 тысячелетия до наших дней – V–IV тысячелетия до Р.Х.) и эпоху раннего металла (III–I тысячелетия до Р.Х.). Постепенно на смену палеолита, мезолита, неолита и бронзового века пришли железный век (середина I тысячелетия до Р.Х. – середина I тысячелетия по Р.Х.) и раннее средневековье (после 500 г.). Хозяйство первобытных времен Севера характеризовалось примечательным фактором – выходом древних охотников, рыболовов и собирателей на морское и океаническое побережье. Отдельные группы людей проникли даже на острова морей Северного Ледовитого океана. Суровый климат и неплодородные земли отнюдь не способствовали созданию необходимых условий для развития земледелия и скотоводства. На огромных пространствах северных тундр и лесов сложились своеобразные археологические культуры древних охотников и промысловиков. С веками и тысячелетиями экономика агонеолитических племен («аго» – охота) прогрессировала, совершенствовались способы лесной и озерно-морской охоты, приемы рыбной ловли. Развивались техника обработки каменных орудий. Разнообразнее становилась хозяйственная утварь. Появились орудия из меди и бронзы. Зарождалось первобытное искусство. Постепенно сложилось языческое мировоззрение первобытных охотников и рыболовов. Они верили в богов, олицетворявших силы природы. Люди воздвигали капища и святилища, где совершались культовые церемонии. Несколько святилищ были обнаружены, например, на Соловецких островах. Археологическое изучение первобытной истории продолжается в наше время.

Первые русские люди на Севере

В письменных источниках Древней Руси самые ранние сведения о народах Севера относились к XII веку. По свидетельству летописцев в лесах жили различные финно-угорские племена, а в тундре – «лопари» (саамы) и «самоядь» (ненцы). Эти народы еще не были знакомы с христианством, они исповедовали стародавние языческие верования. Христианство принесли сюда ладожские и ильмено-новгородские славяне, появившиеся в Поморье сначала в бассейне реки Сухоны в X–XI вв., а с XII в. – в Подвинье. Туда же устремились белозерцы и ростовцы, беженцы из центров северо-восточной Руси. Это разрозненное, а затем массовое переселение русских смердов, называвших себя «крестьянами» (т.е. христианами), было вызвано двумя причинами. Во-первых, славяне-земледельцы искали для себя новые угодья. Так появились в лесных пространствах первые русские поселения – «новинки», «починки», «чищенины», «копанины», «перепаши», «деры» и «деревни». Во-вторых, смерды бежали из своих родных мест от феодальных порядков и внутреннего «удельного нестроения». Земли и воли – вот что искали здесь крестьяне. Закрепившись в Поморье, новгородцы первыми «перевалили» за Камень (Северный Урал) и оказались в Сибирской Югре. В этом движении на север и восток существенную роль сыграли реки Онега, Северная Двина, Пинега, Мезень и Печора. Именно по ним, а также по разделяющим их волокам шли новые и новые волны крестьянской колонизации. Однако вслед за крестьянами в земли «за волоками» (отсюда «Заволочье») пришли князья и бояре. Их укрепленные поселки возникли в бассейнах Ваги, Двины и Пинеги. Важной статьей дохода Великого Новгорода, например, стали сбор с местной «чуди» и ненцев дани-ясака. По всем северным рекам разбойничали новгородские ушкуйники («ушкуй» – лодка). От них не отставали дружины ростовских удельных князей.

Под властью Новгорода

По разведанным речным дорогам продвигались сюда бояре, купцы и монахи. В результате стремительной государственно-монастырской колонизации Заволочье было включено в состав восточнославянских государств – Новгорода с его «пятинами» и Ростова Великого с двинскими «ростовщинами». Однако в большей части Поморья надолго утвердилась власть новгородских бояр-наместников и миссионеров архиепископской Святой Софии. Административным центром «обояренного» края стали Колмогоры (Холмогоры) с резиденцией новгородский властителей в Матигорах. В XII в. возникли погосты-фактории в Усть-Ваге, Усть-Емеце, Пинеге, Тойме и т.д.

Викинги в Биармии

В это время новгородцы впервые столкнулись с языческими народами Скандинавии. Викинги-варяги приплыли в северные моря еще до новгородцев. Они встретились здесь с саамами, летописной «Лопью». Скандинавские саги (сказания) рассказали, например, о норвежском хевдинге Оттаре, который в конце IX в. собирал дань с местной «лопи». В своих торгово-военных поездках этот богатый крестьянин-землевладелец из Халогаланда (Норвегия) добывал путем купли или грабежа куньи меха, оленьи и медвежьи шкуры, птичье перо, промышлял морского зверя. Ездил Оттар и к берегам Белого моря, где воевал и грабил местную «чудь» как настоящий викинг. Жителей арктических морей он называл «терфиннами», «беормами». По следам Оттара пошли и другие викинги, открывшие для себя легендарную страну Биармию. В X–XII вв. викинги проникали в низовья Северной Двины, и здесь они были остановлены новгородцами. Следы пребывания викингов в беломорской Биармии были обнаружены недавно археологами. В 1989 г. они нашли клад под Архангельском, в котором содержалось много серебряных монет и ювелирные изделия XI–XII вв. В Архангельском кладе находилось свыше двух тысяч западноевропейских монет, среди которых оказались и скандинавские. Эти находки позволили сделать вывод о том, что в «викинговую» эпоху существовала северо-восточная часть великого торгового пути от берегов Англии и Скандинавии до предгорий Полярного Урала, а через Северную (Новгородскую) и Южную (Киевскую) Русь этот путь продолжался далеко на Восток, о чем свидетельствовали монеты арабской чеканки в Архангельском кладе.

Укрепление новгородцев в Поморье

Между тем Новгород все больше укреплялся в Заволочье. Из Двинского Поморья новгородцы вывозили «мягкую рухлядь» (меха), «рыбий зуб» (моржовые клыки), шкуры и сало морских зверей, речной жемчуг, красную рыбу (преимущественно семгу), ягоды (в особенности морошку, клюкву и бруснику), соленые и сушеные грибы, пух с птичьих базаров и др. Эти товары пользовались большим спросом не только в Новгороде, но и в Европе и даже в восточных странах. Новгородцы дорожили своими северными вотчинами и старались закрепить их за собой на вечные времена. Новгородские наместники всячески препятствовали проникновению сюда великокняжеских бояр и тиунов. В договоре (1264 г.) Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославичем было недвусмысленно заявлено: «А се волости Новгородские: Вологда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Югра, Печора». Тверской же князь, в свою очередь, обещал «не сбирати» дани с Заволочья, «не владети» там какими-либо землями и не посылать туда «своих людей». Новгородские бояре во многом преумножали свою казну за счет Заволочья. Богател и новгородский архиепископский дом Святой Софии за счет сбора с подвластных ему северных епархий так называемой «десятины».

Борьба за Двину

Шли годы, и новгородскому владычеству в Двинской земле стала угрожать Москва. В 1342 г. новгородец Лука Варфоломеевич, поссорившись с правящими боярами, ушел с ватагой на Двину. Завоевав почти все нижнее Подвинье, он построил первую на Севере каменную крепость Орлец. В течение нескольких десятилетий Двинская земля не признавала власти Новгорода. Этим воспользовался великий князь московский Василий Дмитриевич. В 1397 г. он прислал свою «Двинскую уставную грамоту», в которой приглашал двинян перейти под власть Москвы. Однако новгородцы не хотели терять свои северные земли. Они послали сюда свои войска. Осадив Орлецкую крепость, новгородцы взяли ее штурмом. Только после уничтожения новгородской боярской республики в 1470-х годах двиняне окончательно приняли Московское подданство. В списке земель 1471 г. был упомянут Емецкий городок, разрушенный до основания москвичами. Подвинье стало «государевой вотчиной». В 1478 г. в состав Московского великого княжества вошли Пермская земля, Заонежье, Мурман, Каргополь и Печора. Присоединение Северных земель к Москве имело большое экономическое, политическое и культурное значение. Территория Московского государства увеличилась за счет северных уездов и волостей почти в два раза. Прекратились изнурительные внутрифеодальные распри. Закончилось, наконец, трехсотлетнее соперничество Новгорода и Москвы за обладание огромных северных земель. Русский Север приобщился к общерусской культуре. Укрепились позиции Русской Православной Церкви, развернувшей здесь широкую миссионерскую деятельность. Однако Новгородская Святая София сохранила за собой распорядительную власть в большинстве северных приходах и монастырях».

Ссылка: http://bg-znanie.ru/article.php?nid=28941

[Klerkon]

Описанные в романе В.Д. Иванова «Повести древних лет. Хроники IX века» (1955) события в Двинской земле в IX в. привлекли мое внимание к проблеме хронологии появления там первых русских поселенцев. Следует отметить, что на сегодняшний день историческая наука не имеет каких-нибудь определенных данных, однако, в любом случае, категорически отвергает саму возможность столь раннего появления славян в устье Двины (сканд. Вины), тем более в Белом море (сканд. Гандвик).

Общепринятой является гипотеза о том, что первыми посетили этот край скандинавы. В качестве первоткрывателя указывают норвежского хевдинга IX в. Оттара (Охтхере), имевшего владения в Нидаросе и активно занимавшегося китобойным промыслом. Он упоминается в «Продолжении Истории против язычников Павла Орозия», составленной в конце IX в. в англосаксонском королевстве Уэссекс по приказу короля Альфреда Великого. Рассказ Оттхере этому королю о своем плавании в Бьормаланд вокруг мыса Нордкап около 870 г. является первым в европейской литературе сообщением о загадочной стране Биармии: http://norse.ulver.com/other/ohthere.html

В дореволюционной энциклопедии Брокгауза и Эфрона можно прочитать, что освоение новгородцами Заволочья началось «не ранее середины XI в. Колонизация края шла быстро, и мирным путем, и путем завоеваний; в начале ХII в. можно считать новгородцев твердо упрочившимися в Заволочье. Из грамоты новгородского владыки Иоанна игумену архангельского мон. мы узнаем, что Заволочье в первой половине XII в. было новгородскою областью с христианским населением, что в нем жили новгор. посадники, бояре, купцы, игумены и др. В уставе Святослава Ольговича (1138 г.) упоминаются владычные доходы в Заволочье, а это указывает на значительное распространение христианства в крае». (Ссылка: http://bibliotekar.ru/bez/18.htm )

В постсоветской литературе, в русле укоренившегося в сознании отчественной интеллигенции национального нигилизма, склонной к некритическому использованию иностранной литературы, распространилось спорное утверждение о том, что коренное население Биармии было якобы «изгнано оттуда новгородцами». Иногда подобное утверждение в качестве некого «обоснования» использует малодокузуемые домыслы и предположения тех «исследователей», которые объясняют славянскую экспансию на Север в сер. XIII в. монгольским нашествием. Вот что, например, читаем в статье «Двинская земля» в популярной «Википедии»:

«В 1222 г. король Хакон IV выслал в Биармию войско для карательной акции за уничтожение одного из норвежских судов. Селения биармов были разграблены и сожжены, а норвежцы благополучно вернулись домой с богатой добычей. В 1240 г. в Норвегию прибыли корабли биармов просить убежища, т.к. их страна была завоёвана новгородцами, и король Хакон удовлетворил их просьбу, выделив беженцам земли в самой северной из своих провинций, где и теперь проживает финноязычное население».

Ссылка: http://ru.wikipedia.org/wiki/Двинская_земля

Мало того, что автор заметки, говоря об «агрессии русских» против биармов, не приводит никаких ссылок на источники, он в своих же подстрочных примечаниях ссылается на старинную книгу Андерса Стриннгольма «Походы викингов» (1834), который сам же пишет о том, что «Биармийское государство пало в 1238 г. во время вторжения Чингисхана и монгольских орд» (См.: Стриннгольм А. Походы викингов. М., 2007. Стр. 206).

Основным источником сведений о событиях на побережье Белого моря в первой пол. XIII в. является «Сага о Хаконе Хаконарсоне (Хаконе Старом)», созданная Стурлой Тордарсоном в 1265 г. Сага подробно рассказывает о неудачном посольстве Александра Невского к норвежскому королю Хакону IV, которое возглавлял «рыцарь Микьяль», с высокой долей вероятности отождествляемый с упоминаемым «Житием Александра» героем битвы на Неве Мишей. Послы намеревались посватать одного из сыновей Александра к норвежской принцессе Кристине, и лишь нашествие татар на Русь помешало, по словам автора саги, успеху этого предприятия (См.: Джаксон Т.Н. Исланские королевские саги о Восточной Европе (середина XI – середина XIII в.). М.: Ладомир, 2000. Стр. 203).

Вслед за рассказом о новгородском посольстве, Стурла рассказывает о церковных делах Хакона IV:

«Конунг Хакон положил много больше сил на то, чтобы укрепить христианскую веру в Нореге, чем любой другой конунг до него, со времен Олава Святого. Он велел построить церковь в Трумсе и крестил тогда весь приход. К нему пришло также много бьярмов, которые бежали с востока от немирья татар, и крестил он их тогда, и дал им фьорд, который зовется Малангр...» (См. Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 204).

Обращая внимание на отмеченный в саге факт весьма позднего крещения жителей Тромсе в середине XIII в. (!), замечу, что нигде здесь не утверждается, что беглецы-бьярмы бежали именно от русских! В комментариях к саге сама Т.Н. Джаксон приводит малоубедительное мнение дореволюционного исследователя К.Ф. Тиандера: «гораздо вероятнее, что новгородские дружины прогнали биармийцев». Однако сама она считает иначе: якобы в 1257 г. Александр Невский, подавив сопротивление новгородцев, облагает их ордынской данью, важнейшей статьей которой были, как известно, ценные меха, которыми славилась Биармия. Поэтому биармы вполне могли спасаться в Норвегии от «притеснений татарских и русских сборщиков дани» (См.: Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 218).

Совершенно очевидно, что все это – не более чем гипотезы отдельных исследователей, а не сведения самого источника, поэтому безусловно говорить о какой-то агрессии русских против биармов в XIII в. нельзя.

Довольно подробный разбор «биармийской проблемы» дает в своей статье покойный писатель и археолог А.Л. Никитин, считавший, что легендарная страна вообще располагалась не на Северной Двине, а в Рижском заливе, в районе Юрмалы: http://library.narod.ru/saga/osnova312.htm

В некоторых статьях можно встретить противоречивые утверждения о том, что, с одной стороны, новгородцы начали освоение Русского Севера только в XII в., да и то начиная с реки Сухоны, а, с другой – что уже в X в. проникавшие в этот регион вслед за Оттаром скандинавы были остановлены новгородцами:

Первые русские люди на Севере

Первобытный Север

«Северные земли, омываемые Баренцевым и Белым морями, стали осваиваться в глубокой древности. К первобытному периоду обычно относят каменный век (20–25 тысячелетия до наших дней – V–IV тысячелетия до Р.Х.) и эпоху раннего металла (III–I тысячелетия до Р.Х.). Постепенно на смену палеолита, мезолита, неолита и бронзового века пришли железный век (середина I тысячелетия до Р.Х. – середина I тысячелетия по Р.Х.) и раннее средневековье (после 500 г.). Хозяйство первобытных времен Севера характеризовалось примечательным фактором – выходом древних охотников, рыболовов и собирателей на морское и океаническое побережье. Отдельные группы людей проникли даже на острова морей Северного Ледовитого океана. Суровый климат и неплодородные земли отнюдь не способствовали созданию необходимых условий для развития земледелия и скотоводства. На огромных пространствах северных тундр и лесов сложились своеобразные археологические культуры древних охотников и промысловиков. С веками и тысячелетиями экономика агонеолитических племен («аго» – охота) прогрессировала, совершенствовались способы лесной и озерно-морской охоты, приемы рыбной ловли. Развивались техника обработки каменных орудий. Разнообразнее становилась хозяйственная утварь. Появились орудия из меди и бронзы. Зарождалось первобытное искусство. Постепенно сложилось языческое мировоззрение первобытных охотников и рыболовов. Они верили в богов, олицетворявших силы природы. Люди воздвигали капища и святилища, где совершались культовые церемонии. Несколько святилищ были обнаружены, например, на Соловецких островах. Археологическое изучение первобытной истории продолжается в наше время.

Первые русские люди на Севере

В письменных источниках Древней Руси самые ранние сведения о народах Севера относились к XII веку. По свидетельству летописцев в лесах жили различные финно-угорские племена, а в тундре – «лопари» (саамы) и «самоядь» (ненцы). Эти народы еще не были знакомы с христианством, они исповедовали стародавние языческие верования. Христианство принесли сюда ладожские и ильмено-новгородские славяне, появившиеся в Поморье сначала в бассейне реки Сухоны в X–XI вв., а с XII в. – в Подвинье. Туда же устремились белозерцы и ростовцы, беженцы из центров северо-восточной Руси. Это разрозненное, а затем массовое переселение русских смердов, называвших себя «крестьянами» (т.е. христианами), было вызвано двумя причинами. Во-первых, славяне-земледельцы искали для себя новые угодья. Так появились в лесных пространствах первые русские поселения – «новинки», «починки», «чищенины», «копанины», «перепаши», «деры» и «деревни». Во-вторых, смерды бежали из своих родных мест от феодальных порядков и внутреннего «удельного нестроения». Земли и воли – вот что искали здесь крестьяне. Закрепившись в Поморье, новгородцы первыми «перевалили» за Камень (Северный Урал) и оказались в Сибирской Югре. В этом движении на север и восток существенную роль сыграли реки Онега, Северная Двина, Пинега, Мезень и Печора. Именно по ним, а также по разделяющим их волокам шли новые и новые волны крестьянской колонизации. Однако вслед за крестьянами в земли «за волоками» (отсюда «Заволочье») пришли князья и бояре. Их укрепленные поселки возникли в бассейнах Ваги, Двины и Пинеги. Важной статьей дохода Великого Новгорода, например, стали сбор с местной «чуди» и ненцев дани-ясака. По всем северным рекам разбойничали новгородские ушкуйники («ушкуй» – лодка). От них не отставали дружины ростовских удельных князей.

Под властью Новгорода

По разведанным речным дорогам продвигались сюда бояре, купцы и монахи. В результате стремительной государственно-монастырской колонизации Заволочье было включено в состав восточнославянских государств – Новгорода с его «пятинами» и Ростова Великого с двинскими «ростовщинами». Однако в большей части Поморья надолго утвердилась власть новгородских бояр-наместников и миссионеров архиепископской Святой Софии. Административным центром «обояренного» края стали Колмогоры (Холмогоры) с резиденцией новгородский властителей в Матигорах. В XII в. возникли погосты-фактории в Усть-Ваге, Усть-Емеце, Пинеге, Тойме и т.д.

Викинги в Биармии

В это время новгородцы впервые столкнулись с языческими народа Скандинавии. Викинги-варяги приплыли в северные моря еще до новгородцев. Они встретились здесь с саамами, летописной «Лопью». Скандинавские саги (сказания) рассказали, например, о норвежском хевдинге Оттаре, который в конце IX в. собирал дань с местной «лопи». В своих торгово-военных поездках этот богатый крестьянин-землевладелец из Халогаланда (Норвегия) добывал путем купли или грабежа куньи меха, оленьи и медвежьи шкуры, птичье перо, промышлял морского зверя. Ездил Оттар и к берегам Белого моря, где воевал и грабил местную «чудь» как настоящий викинг. Жителей арктических морей он называл «терфиннами», «беормами». По следам Оттара пошли и другие викинги, открывшие для себя легендарную страну Биармию. В X–XII вв. викинги проникали в низовья Северной Двины, и здесь они были остановлены новгородцами. Следы пребывания викингов в беломорской Биармии были обнаружены недавно археологами. В 1989 г. они нашли клад под Архангельском, в котором содержалось много серебряных монет и ювелирные изделия XI–XII вв. В Архангельском кладе находилось свыше двух тысяч западноевропейских монет, среди которых оказались и скандинавские. Эти находки позволили сделать вывод о том, что в «викинговую» эпоху существовала северо-восточная часть великого торгового пути от берегов Англии и Скандинавии до предгорий Полярного Урала, а через Северную (Новгородскую) и Южную (Киевскую) Русь этот путь продолжался далеко на Восток, о чем свидетельствовали монеты арабской чеканки в Архангельском кладе.

Укрепление новгородцев в Поморье

Между тем Новгород все больше укреплялся в Заволочье. Из Двинского Поморья новгородцы вывозили «мягкую рухлядь» (меха), «рыбий зуб» (моржовые клыки), шкуры и сало морских зверей, речной жемчуг, красную рыбу (преимущественно семгу), ягоды (в особенности морошку, клюкву и бруснику), соленые и сушеные грибы, пух с птичьих базаров и др. Эти товары пользовались большим спросом не только в Новгороде, но и в Европе и даже в восточных странах. Новгородцы дорожили своими северными вотчинами и старались закрепить их за собой на вечные времена. Новгородские наместники всячески препятствовали проникновению сюда великокняжеских бояр и тиунов. В договоре (1264 г.) Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославичем было недвусмысленно заявлено: «А се волости Новгородские: Вологда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Югра, Печора». Тверской же князь, в свою очередь, обещал «не сбирати» дани с Заволочья, «не владети» там какими-либо землями и не посылать туда «своих людей». Новгородские бояре во многом преумножали свою казну за счет Заволочья. Богател и новгородский архиепископский дом Святой Софии за счет сбора с подвластных ему северных епархий так называемой «десятины».

Борьба за Двину

Шли годы, и новгородскому владычеству в Двинской земле стала угрожать Москва. В 1342 г. новгородец Лука Варфоломеевич, поссорившись с правящими боярами, ушел с ватагой на Двину. Завоевав почти все нижнее Подвинье, он построил первую на Севере каменную крепость Орлец. В течение нескольких десятилетий Двинская земля не признавала власти Новгорода. Этим воспользовался великий князь московский Василий Дмитриевич. В 1397 г. он прислал свою «Двинскую уставную грамоту», в которой приглашал двинян перейти под власть Москвы. Однако новгородцы не хотели терять свои северные земли. Они послали сюда свои войска. Осадив Орлецкую крепость, новгородцы взяли ее штурмом. Только после уничтожения новгородской боярской республики в 1470-х годах двиняне окончательно приняли Московское подданство. В списке земель 1471 г. был упомянут Емецкий городок, разрушенный до основания москвичами. Подвинье стало «государевой вотчиной». В 1478 г. в состав Московского великого княжества вошли Пермская земля, Заонежье, Мурман, Каргополь и Печора. Присоединение Северных земель к Москве имело большое экономическое, политическое и культурное значение. Территория Московского государства увеличилась за счет северных уездов и волостей почти в два раза. Прекратились изнурительные внутрифеодальные распри. Закончилось, наконец, трехсотлетнее соперничество Новгорода и Москвы за обладание огромных северных земель. Русский Север приобщился к общерусской культуре. Укрепились позиции Русской Православной Церкви, развернувшей здесь широкую миссионерскую деятельность. Однако Новгородская Святая София сохранила за собой распорядительную власть в большинстве северных приходах и монастырях».

Ссылка: http://bg-znanie.ru/article.php?nid=28941

[Klerkon]

Мало того, что автор заметки, говоря об «агрессии русских» против биармов, не приводит никаких ссылок на источники, он в своих же подстрочных примечаниях ссылается на старинную книгу Андерса Стриннгольма «Походы викингов» (1834), который сам же пишет о том, что «Биармийское государство пало в 1238 г. во время вторжения Чингисхана и монгольских орд» (См.: Стриннгольм А. Походы викингов. М., 2007. Стр. 206).

Основным источником сведений о событиях на побережье Белого моря в первой пол. XIII в. является «Сага о Хаконе Хаконарсоне (Хаконе Старом)», созданная Стурлой Тордарсоном в 1265 г. Сага подробно рассказывает о неудачном посольстве Александра Невского к норвежскому королю Хакону IV, которое возглавлял «рыцарь Микьяль», с высокой долей вероятности отождествляемый с упоминаемым «Житием Александра» героем битвы на Неве Мишей. Послы намеревались посватать одного из сыновей Александра к норвежской принцессе Кристине, и лишь нашествие татар на Русь помешало, по словам автора саги, успеху этого предприятия (См.: Джаксон Т.Н. Исланские королевские саги о Восточной Европе (середина XI – середина XIII в.). М.: Ладомир, 2000. Стр. 203).

Вслед за рассказом о новгородском посольстве, Стурла рассказывает о церковных делах Хакона IV:

«Конунг Хакон положил много больше сил на то, чтобы укрепить христианскую веру в Нореге, чем любой другой конунг до него, со времен Олава Святого. Он велел построить церковь в Трумсе и крестил тогда весь приход. К нему пришло также много бьярмов, которые бежали с востока от немирья татар, и крестил он их тогда, и дал им фьорд, который зовется Малангр...» (См. Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 204).

Обращая внимание на отмеченный в саге факт весьма позднего крещения жителей Тромсе в середине XIII в. (!), замечу, что нигде здесь не утверждается, что беглецы-бьярмы бежали именно от русских! В комментариях к саге сама Т.Н. Джаксон приводит малоубедительное мнение дореволюционного исследователя К.Ф. Тиандера: «гораздо вероятнее, что новгородские дружины прогнали биармийцев». Однако сама она считает иначе: якобы в 1257 г. Александр Невский, подавив сопротивление новгородцев, облагает их ордынской данью, важнейшей статьей которой были, как известно, ценные меха, которыми славилась Биармия. Поэтому биармы вполне могли спасаться в Норвегии от «притеснений татарских и русских сборщиков дани» (См.: Джаксон Т.Н. Указ. соч. Стр. 218).

Совершенно очевидно, что все это – не более чем гипотезы отдельных исследователей, а не сведения самого источника, поэтому безусловно говорить о какой-то агрессии русских против биармов в XIII в. нельзя.

Довольно подробный разбор «биармийской проблемы» дает в своей статье покойный писатель и археолог А.Л. Никитин, считавший, что легендарная страна вообще располагалась не на Северной Двине, а в Рижском заливе, в районе Юрмалы: http://library.narod.ru/saga/osnova312.htm

В некоторых статьях можно встретить противоречивые утверждения о том, что, с одной стороны, новгородцы начали освоение Русского Севера только в XII в., да и то начиная с реки Сухоны, а, с другой – что уже в X в. проникавшие в этот регион вслед за Оттаром скандинавы были остановлены новгородцами:

Первые русские люди на Севере

Первобытный Север

«Северные земли, омываемые Баренцевым и Белым морями, стали осваиваться в глубокой древности. К первобытному периоду обычно относят каменный век (20–25 тысячелетия до наших дней – V–IV тысячелетия до Р.Х.) и эпоху раннего металла (III–I тысячелетия до Р.Х.). Постепенно на смену палеолита, мезолита, неолита и бронзового века пришли железный век (середина I тысячелетия до Р.Х. – середина I тысячелетия по Р.Х.) и раннее средневековье (после 500 г.). Хозяйство первобытных времен Севера характеризовалось примечательным фактором – выходом древних охотников, рыболовов и собирателей на морское и океаническое побережье. Отдельные группы людей проникли даже на острова морей Северного Ледовитого океана. Суровый климат и неплодородные земли отнюдь не способствовали созданию необходимых условий для развития земледелия и скотоводства. На огромных пространствах северных тундр и лесов сложились своеобразные археологические культуры древних охотников и промысловиков. С веками и тысячелетиями экономика агонеолитических племен («аго» – охота) прогрессировала, совершенствовались способы лесной и озерно-морской охоты, приемы рыбной ловли. Развивались техника обработки каменных орудий. Разнообразнее становилась хозяйственная утварь. Появились орудия из меди и бронзы. Зарождалось первобытное искусство. Постепенно сложилось языческое мировоззрение первобытных охотников и рыболовов. Они верили в богов, олицетворявших силы природы. Люди воздвигали капища и святилища, где совершались культовые церемонии. Несколько святилищ были обнаружены, например, на Соловецких островах. Археологическое изучение первобытной истории продолжается в наше время.

Первые русские люди на Севере

В письменных источниках Древней Руси самые ранние сведения о народах Севера относились к XII веку. По свидетельству летописцев в лесах жили различные финно-угорские племена, а в тундре – «лопари» (саамы) и «самоядь» (ненцы). Эти народы еще не были знакомы с христианством, они исповедовали стародавние языческие верования. Христианство принесли сюда ладожские и ильмено-новгородские славяне, появившиеся в Поморье сначала в бассейне реки Сухоны в X–XI вв., а с XII в. – в Подвинье. Туда же устремились белозерцы и ростовцы, беженцы из центров северо-восточной Руси. Это разрозненное, а затем массовое переселение русских смердов, называвших себя «крестьянами» (т.е. христианами), было вызвано двумя причинами. Во-первых, славяне-земледельцы искали для себя новые угодья. Так появились в лесных пространствах первые русские поселения – «новинки», «починки», «чищенины», «копанины», «перепаши», «деры» и «деревни». Во-вторых, смерды бежали из своих родных мест от феодальных порядков и внутреннего «удельного нестроения». Земли и воли – вот что искали здесь крестьяне. Закрепившись в Поморье, новгородцы первыми «перевалили» за Камень (Северный Урал) и оказались в Сибирской Югре. В этом движении на север и восток существенную роль сыграли реки Онега, Северная Двина, Пинега, Мезень и Печора. Именно по ним, а также по разделяющим их волокам шли новые и новые волны крестьянской колонизации. Однако вслед за крестьянами в земли «за волоками» (отсюда «Заволочье») пришли князья и бояре. Их укрепленные поселки возникли в бассейнах Ваги, Двины и Пинеги. Важной статьей дохода Великого Новгорода, например, стали сбор с местной «чуди» и ненцев дани-ясака. По всем северным рекам разбойничали новгородские ушкуйники («ушкуй» – лодка). От них не отставали дружины ростовских удельных князей.

Под властью Новгорода

По разведанным речным дорогам продвигались сюда бояре, купцы и монахи. В результате стремительной государственно-монастырской колонизации Заволочье было включено в состав восточнославянских государств – Новгорода с его «пятинами» и Ростова Великого с двинскими «ростовщинами». Однако в большей части Поморья надолго утвердилась власть новгородских бояр-наместников и миссионеров архиепископской Святой Софии. Административным центром «обояренного» края стали Колмогоры (Холмогоры) с резиденцией новгородский властителей в Матигорах. В XII в. возникли погосты-фактории в Усть-Ваге, Усть-Емеце, Пинеге, Тойме и т.д.

Викинги в Биармии

В это время новгородцы впервые столкнулись с языческими народа Скандинавии. Викинги-варяги приплыли в северные моря еще до новгородцев. Они встретились здесь с саамами, летописной «Лопью». Скандинавские саги (сказания) рассказали, например, о норвежском хевдинге Оттаре, который в конце IX в. собирал дань с местной «лопи». В своих торгово-военных поездках этот богатый крестьянин-землевладелец из Халогаланда (Норвегия) добывал путем купли или грабежа куньи меха, оленьи и медвежьи шкуры, птичье перо, промышлял морского зверя. Ездил Оттар и к берегам Белого моря, где воевал и грабил местную «чудь» как настоящий викинг. Жителей арктических морей он называл «терфиннами», «беормами». По следам Оттара пошли и другие викинги, открывшие для себя легендарную страну Биармию. В X–XII вв. викинги проникали в низовья Северной Двины, и здесь они были остановлены новгородцами. Следы пребывания викингов в беломорской Биармии были обнаружены недавно археологами. В 1989 г. они нашли клад под Архангельском, в котором содержалось много серебряных монет и ювелирные изделия XI–XII вв. В Архангельском кладе находилось свыше двух тысяч западноевропейских монет, среди которых оказались и скандинавские. Эти находки позволили сделать вывод о том, что в «викинговую» эпоху существовала северо-восточная часть великого торгового пути от берегов Англии и Скандинавии до предгорий Полярного Урала, а через Северную (Новгородскую) и Южную (Киевскую) Русь этот путь продолжался далеко на Восток, о чем свидетельствовали монеты арабской чеканки в Архангельском кладе.

Укрепление новгородцев в Поморье

Между тем Новгород все больше укреплялся в Заволочье. Из Двинского Поморья новгородцы вывозили «мягкую рухлядь» (меха), «рыбий зуб» (моржовые клыки), шкуры и сало морских зверей, речной жемчуг, красную рыбу (преимущественно семгу), ягоды (в особенности морошку, клюкву и бруснику), соленые и сушеные грибы, пух с птичьих базаров и др. Эти товары пользовались большим спросом не только в Новгороде, но и в Европе и даже в восточных странах. Новгородцы дорожили своими северными вотчинами и старались закрепить их за собой на вечные времена. Новгородские наместники всячески препятствовали проникновению сюда великокняжеских бояр и тиунов. В договоре (1264 г.) Новгорода с тверским князем Ярославом Ярославичем было недвусмысленно заявлено: «А се волости Новгородские: Вологда, Заволоцье, Колоперемь, Тре, Югра, Печора». Тверской же князь, в свою очередь, обещал «не сбирати» дани с Заволочья, «не владети» там какими-либо землями и не посылать туда «своих людей». Новгородские бояре во многом преумножали свою казну за счет Заволочья. Богател и новгородский архиепископский дом Святой Софии за счет сбора с подвластных ему северных епархий так называемой «десятины».

Борьба за Двину

Шли годы, и новгородскому владычеству в Двинской земле стала угрожать Москва. В 1342 г. новгородец Лука Варфоломеевич, поссорившись с правящими боярами, ушел с ватагой на Двину. Завоевав почти все нижнее Подвинье, он построил первую на Севере каменную крепость Орлец. В течение нескольких десятилетий Двинская земля не признавала власти Новгорода. Этим воспользовался великий князь московский Василий Дмитриевич. В 1397 г. он прислал свою «Двинскую уставную грамоту», в которой приглашал двинян перейти под власть Москвы. Однако новгородцы не хотели терять свои северные земли. Они послали сюда свои войска. Осадив Орлецкую крепость, новгородцы взяли ее штурмом. Только после уничтожения новгородской боярской республики в 1470-х годах двиняне окончательно приняли Московское подданство. В списке земель 1471 г. был упомянут Емецкий городок, разрушенный до основания москвичами. Подвинье стало «государевой вотчиной». В 1478 г. в состав Московского великого княжества вошли Пермская земля, Заонежье, Мурман, Каргополь и Печора. Присоединение Северных земель к Москве имело большое экономическое, политическое и культурное значение. Территория Московского государства увеличилась за счет северных уездов и волостей почти в два раза. Прекратились изнурительные внутрифеодальные распри. Закончилось, наконец, трехсотлетнее соперничество Новгорода и Москвы за обладание огромных северных земель. Русский Север приобщился к общерусской культуре. Укрепились позиции Русской Православной Церкви, развернувшей здесь широкую миссионерскую деятельность. Однако Новгородская Святая София сохранила за собой распорядительную власть в большинстве северных приходах и монастырях».

Ссылка: http://bg-znanie.ru/article.php?nid=28941

[Klerkon]

Вот уже несколько веков ученых тревожит вопрос о местонахождении загадочной Биармии, или Бьярмаланда (Bjarmeland), богатой и густонаселенной северной земли, о которой рассказывают древние хроники. Назывались различные варианты локализации Биармии - местожительства язычников-бьярмов (беормов) - Архангельская область, Кольский п-ов, Прибалтика и пр. Ряд авторов отождествляет древнюю Биармию с Великой Пермью русских летописей, покоренную московскими князьями в 1472 г.

Впервые об этой загадочной земле рассказывается в «Продолжении «Истории против язычников Павла Орозия», составленной в конце IX в. под руководством и, возможно, при личном участии англосаксонского короля Альфреда Великого (874-899 гг.). О своем путешествии в «Беормию» образованному владыке поведал норвежский китобой (?) из Халогаланда Оттхере (Оттар), плававший туда около 870 г.


Маршрут путешествия Оттара, вдохновившего советского писателя Валентина Иванова на создание исторического романа «Повести Древних лет» (1955).

В начале XIII в. краткий рассказ о Биармии включил в свои «Деяния данов» Саксон Грамматик. Биармия более-менее подробно описана в скандинавских сагах:

- «Саге об Эгиле»;
- «Саге об Одде Стреле»;
- «Пряди об Эймунде»;
- «Саге о Харальде Прекрасноволосом»;
- «Саге о Харальде Серая Шкура»;
- «Саге об Олафе Святом»;
- «Саге о Магнусе Голоногом»;
- «Саге о Боси»;
- «Саге о Стурлауге Трудолюбивом»;
- «Саге о Хальвдане Эйстенсоне»;
- «Саге о Хаконе Хаконарсоне»...

И многих других.

Сага о Хаконе Хаконарсоне, современнике Александра Невского, неудачно сватавшего дочь норвежского конунга Кристину за своего сына, недвусмысленно намекает на разорение некогда богатой земли бьярмов татарами в середине XIII в.: «К нему пришло также много бьярмов, которые бежали с востока от немирья татар, и крестил он их тогда, и дал им фьорд, который зовется Малангр...» (См.: Джаксон Т.Н. Исландские королевские саги о Восточной Европе (середина XI - середина XIII в.). М.: Ладомир, 2000. С. 204).

Между тем, помимо письменных памятников, Биармия (Бьярмаланд, Беормия) более-менее точно локализована на средневековых географических картах. О них и пойдет ниже речь. Всяческие дополнения и конструктивные замечания будут лишь приветствоваться.


«Geographia, Schonlandia Nvova». Карта Европы по Клавдию Птолемею (II в. н.э.). На северо-востоке Cкандинавии, на краю «Okeanus Hiperboreus», картограф поместил — загадочную землю «Blarmia» (Biarmia).
Картограф: неизвестный предположительно XIV в.


1534 г. «Isolario». Итальянская карта Северной Европы с сопредельными странами. К Востоку от Норвегии (Norbegia), обозначен большой залив, возможно это Белое море. В пользу этого предположения выступают очертания полуострова на Севере карты, которые напоминают контуры п-ва Канин, с его характерным острым мысом (Канин Нос).
Картограф: Бенедетто Бордоне (Benedetto Bordone).


1539 г. «Carta Marina» (морская карта). Первое в истории изображение Кольского полуострова (здесь Biarmia). Lavcus Albus (Белое Озеро), предположительно Кандалакшский залив Белого моря. На северо-восточном берегу отмечены поселения Berga и Starigur, на юго-западном Hiutta (все три названия пока представляют загадку).
Картограф: Олаус Магнус (Olaus Magnus). Отпечатана в Венеции в 1539 г.


1544 г. Карта Скандинавии из сочинения «Esmakordselt ilmunud pohiteosest Cosmographia». На карте отмечена Biarmia.
Картограф: Себастьян Мюнстер (Sebastian Munster).


1554 г. Фрагмент карты Скандинавии из книги «De omnibvs gothorvm sveonvmqve regibus». На северо-востоке Скандинавского полустрова обозначена страна Biarmia, ниже Lavcus Albus.
Картограф: Иоганн Магнус (Johannes Magnus).


1567 г. Фрагмент карты Скандинавии из фолианта «Olaus Magnus Historia». В области Biarmia отмечено поселение Starigur, на Белом Море Solffky (Соловки). На юго-востоке Биармии изображены лучники на лыжах и человек в оленьей упряжке.
Картограф: Олаус Магнус (Olaus Magnus). Отпечатано в Базеле.


1568 г. «Geografia tavole moderne..,la prima parte della descrittione del Regno di Polonia». Фрагмент карты Северной Европы. На стороне Биармии отмечены два города: Berga и Starigur. Обозначен Granduicus Sinus (Белое море-Гандвик?).
Картографы: Антонио Лафрери (Antonio Lafreri), Джакомо Гастальди (Giacomo Gastaldi). Отпечатано в Венеции.


1570 г. «Septentrionaliv regionum Svetia, Gothia, Norvegia, Dania et terrarum adiacetium recens exactaque descriptio». Отмечены — область Biarmia, Corelia. Города: Corelborg, Berga, Nordenberg, а так же — Soloffki и др.
Картограф: Герард де Йод (Gerard de Jode), Антверпен.


1570 г. «Russiae, Moscoviae et Tartariae Descriptio». Карта из атласа «Theatrum Orbis Terrarum». Составлена на основании карты английского посланника Энтони Дженкинсона. В левом углу карты под областью Biarmia, рядом с областью Lappia, над областью Karelia изображен трон с подписью «Иоанн Васильевич Император Руси и князь Московский».
Картограф: Абрахам Ортелий (Abraham Ortelius).


1570 г. «Theatrvm orbis terrarvm». Фрагмент карты из атласа. На севере видим Wardhus (Вардехус) далее обозначены: Kegore, Ins S. Petri (о. Кильдин?), Berga, Starigur. Отмечены реки: Кола, Варзина, Пялица, Варзуга.
Картограф: Абрахам Ортелий (Abraham Ortelius). Вариант?


1595 г. «Atlas sive cosmographica, Svecia et Norvegia cum confinijs». Фрагмент карты из средневекового атласа. Показаны земли Biarmia, Novogard, Corelia, Tartaria, Permia.
Картограф: Герард Меркатор (Gerard Mercator), Амстердам.


1598 г. «Gemeine Beschreibung aller Mittnachtigen Landern als Schweden, Gothen, Norvegien, Dennmarck». Карта из атласа «Cosmographia», отпечатана в Базеле. Biarmia показана, как шведская земля. Красным цветом отмечены ключевые точки: Wardehus (Варде), Corpus Cristi (мыс Городецкий), Tetrene (Тетрино).
Картограф: Себастьян Мюнстер (Sebastian Munster).


Сколхольтская карта, нарисованная в 1570 г. исландским священником Сигурдом Стефансоном. Оригинал утрачен, сохранилась копия 1690 г. В верхнем правом углу Бьярмаланд.
Картограф: Сигурд Стефансон (?).

Источники:

http://www.kolamap.ru/16.html

http://www.ufostation.net/news.php?readmore=3387

[Klerkon]

Фрагмент карты Оронция Финнея 1570 г. Словом Biarmia обозначен Кольский п-ов!

Первое, что бросается в глаза, так это принадлежность Кольского полуострова России, причём он называется тут не Лапландией, а именно Биармией! Иными словами, Биармией в то время была не область Архангельска, а именно самая северная часть России. А на восток от нее находится Пермь, которая не отождествляется с Биармией! Что же касается Лапландии, то она локализована в центральной Швеции.

[Klerkon]

Карта Филиппа Клювера (1580–1623) под названием «Изображение северных земель Европы
и Азии сообразно ошибочному представлению старинных авторов» («Septentrionalium Europae
et Asiae terrarum descriptio, ad falsam veterum scriptorum mentem accommodata»). Изображает
Скандинавию как остров (!). В виде острова представлена и Финляндия (Finningia) вместе с
Биармией (Biarmia). Обращаем внимание на то, что Исландия показана чрезмерно крупной, а
Гренландия (Gronia) расположена намного ближе к Скандинавии, чем в реальности.