Хотя чего можно ожидать после этих пожаров? Гоблины, даже если и не пострадали от огня, ещё долго не смогут вернуться к прежней жизни – звери, которых они добывали, ещё нескоро вернутся на старые обжитые места. Да тут было и не до гоблинов: хорошо ещё, мой дом возле болота каким-то чудом уцелел.
Наконец пожары прекратились. Над землёй прошёл ливень с грозой, огонь, полыхавший несколько дней, ослабел и, бессильно шипя, ушёл в землю. Густая пелена дыма, накрывшая город, мало-помалу рассеивалась. За городом, куда ни глянь, уныло протянулись неуютные гари, ещё сырые после дождя. Вдоль дороги, на фоне серого неба стояли обугленные остовы деревьев – лишённые листвы, они напоминали чёрные руки огромных мертвецов, выползающих из земных глубин. Многие деревья были сломлены или повалены. Все яркие краски уходящего лета исчезли, скрылись под слоем сажи и пепла. Звери покидали человеческие жилища, ещё не до конца оправившись от пережитого ужаса. Но ужас миновал, и перемирию пришёл конец – люди, сострадающие чужому горю, уже утолили своё великодушие, и теперь существа, получившие у них приют и пищу, понимали, что теперь они сами легко могут оказаться пищей для своих недавних спасителей. Гонимые голодом, они направлялись в дальние леса – их старый дом был разрушен пожаром. Там, где проходила их жизнь, осталась лишь мёртвая пустыня.
Наконец, я вернулся в свой дом за городом. Пожар не достал его, оставив полоску березняка приблизительно на 30 метров. Выйдя на болото, я оказался свидетелем странной картины – словно кто-то провёл ровную дугу. По одну сторону была безжизненная, чёрная земля, покрытая чёрной сажей, прибитой дождём. По другую сторону, как ни в чём не бывало, стелился мягкий и толстый моховой ковёр, окрашённый в жёлтый, зелёный и красный цвета, на котором местами виднелись россыпи клюквы. Стволы берёз окаймляла жухлая трава, в которой проглядывали бурые и оранжевые шляпки грибов. Вдали виднелись старые деревья, нетронутые пожаром. Послышался клич кукушки на старом вязе. На сердце у меня стало вдруг легко, и я двинулся к ольшанику, надеясь на скорую встречу со старыми знакомыми.
Придя на место, я присел на кочку и закурил – запах табачного дыма неестественно, резко выделялся из ароматов уходящего лета: травы, подберёзовиков, влажного мха и влажного озёрного воздуха. Если гоблины находились поблизости, это могло их привлечь не хуже, чем моё неумелое подражание кличу кукушки, которая как раз смолкла, тревожно прислушивалась к чему-то, как будто почувствовав какую-то опасность. В прохладном воздухе повисла тишина. Вдруг где-то поблизости раздался шорох. Незаметно для себя я тихо положил руку на рукоять норвежского ножа, но вспомнив, что всё идёт так, как мы и договаривались, рассмеялся сам над собой и убрал руку. Как вдруг – Пфффрррр! – прямо из-под ног у меня вырвалось что-то, напоминающее небольшой мячик рыжевато-бурого цвета. Мячик пронёсся в воздухе над моховым ковром и, поднявшись над верхушками берёз, полетел в сторону озера, суетливо размахивая внезапно выросшими крыльями. Я резко отпрянул и вскочил. Поднявшись на ноги, я переводил дыхание и оглядывался по сторонам, не понимая, что произошло. – Ну конечно, это же кулик! – Затаился, услышав мои шаги и притих, ожидая подходящего момента, чтобы прыснуть наутёк. И я снова рассмеялся над собой. – Пфффффффрррррррр!!! – В воздух поднялась целая стая таких же буро-рыжих птиц с коротким куцым туловищем, озорными глазами-пуговицами и носами, длинными и тонкими, как вязальные спицы. От неожиданности я замахал руками, из пожёлтевшей травы выныривали всё новые и новые кулики и, хлопая меня своими длинными пёстрыми крыльями, поднимались в воздух. Потеряв равновесие, я свалился в небольшую ложбинку между моховыми кочками.

Возможно, продолжение будет.