Valhalla  
вернуться   Valhalla > Дневники > Krum-Bum-Bes
Регистрация

Оценить эту запись

Гоблины. История 6 (продолжение).

Запись от Krum-Bum-Bes размещена 31.12.2014 в 12:30

Наступил день прощания. С утра я сходил до стойбища и договорился о встрече возле насыпи. Дорога к условленному месту довольно легкая и ничем особо не примечательна, потому каких-то трудностей я не опасался. Встречу назначили на начало ночи. Днём я занимался домашними делами, которые порядком забросил в этой беготне с гоблинами, а вечер решил провести в деревне – в доме лесника-вдовца, что жил на краю Лисьей горки со своей дочкой. Люди они были простые и спокойные, и мне нравилось, стосковавшись по обществу людей. Время от времени заглядывать к ним.
Вокруг электрической лампы вились мотыльки. Где-то далеко в траве пели цикады. В это время на улице уже довольно холодно, поэтому мы ушли с крыльца, закрывшись в доме. Когда тяжёлый засов лёг на кованые дверные скобы, ночная мгла отпрянула и казалась теперь чем-то бесконечно далёким и маленьким. Неспешно текла беседа о жизни и мелких хозяйских пустяках. Потом лесник стал рассказывать о повадках разных зверей и птиц, о жизни в маленькой лесной сторожке, о костях солдата, найденных в непролазных дебрях. Много расспрашивал о жизни в городе, куда мне мучительно не хотелось возвращаться. Дочка его молча слушала, подперев кулачком лицо.
Наконец, я взглянул на часы – до встречи оставалось полтора часа. Я встал, поблагодарил хозяев за приятный вечер и направился к выходу. Но едва я поднял засов и взялся за дверную ручку, как дверь сама резко отворилась и меня отбросило в угол. Лесник вскочил и схватил топор, который всегда держал наготове – скорее не из страха перед небылицами о «нечистой силе», а в силу привычки.
У меня волосы зашевелились на голове, когда я увидел, что на пороге стоят Снюф и Нюм. Глаза их блестели лихим, недобрым блеском, на шее Нюма висела берестяная торба, которую я безошибочно узнал – это был «грибной кузовок», украденный у шамана. Снюф сжимал в руках ружьё.
– Где моё молоко?! – страшно заорал гоблин. Нюм дико вращал глазами и исступлённо выл. Прогремел выстрел. Девчонка заверещала и спряталась под стол. Я застыл, как вкопанный. К счастью, Снюф не умел обращаться с ружьём, к тому же он обожрался грибов. Поэтому пуля попала на полку с посудой, расколотив несколько горшков и тарелок.
Здесь надо сказать, что молодой гоблин несколько не рассчитал ни свои силы, ни способность к устрашению. Люди у нас живут спокойные и тихие. Из-за покладистого нрава и некоторой негибкости ума, который чем-то похож на наши северные болота, рассердить их порою бывает ох, как сложно. Но когда это всё же удаётся, лучше бежать со всех ног – народ у нас становится просто бешеный и весьма опасный, а к обидчику, кем бы он ни был, не питает никакой жалости. Что может послужить поводом для обиды – подчас сказать трудно. Был как-то раз такой случай. Во время народных гуляний один человек забрался в чужую лодку, да в ней спьяну и задремал. Понятное дело, объявился хозяин и немедленно растолкал непрошенного гостя. Вышел у них об этом спор, а там, слово за слово, дошло и до драки. На шум прибежали жёны – разнять драчунов хотели. Но только те уже до того озверели, что не только друг другу лицо разбили и рёбра переломали, но и женщинам своим выбили зубы, поломали руки и ноги. Истории такие у нас далеко не единичны и возникают сплошь и рядом.
Лесник же был не из робкого десятка: повидал он на своём веку много зверья побольше, да и пострашнее гоблинов. Случалось ему иметь дело и с недобрыми, лихими людьми. Разумеется, гоблинов он видел впервые, но на сей раз это обстоятельство мало чем могло им помочь. Повод же для справедливой злости был очевидным. Потому Снюф и Нюм оказались в весьма непростой ситуации. Мужчина ловко метнул топор прямо в голову Снюфа, который еле-еле успел увернуться.
– Так! – тюкнул топор, глубоко увязнув в деревянной стене. Лесник же ловко перемахнул через стол и кинулся на гоблинов с кулаками.
Я был в замешательстве. В этот раз мои симпатии были, вроде бы, на стороне людей. Подобная ситуация как-то раз уже возникала, когда гоблины ворвались в землянку к Отшельнику. Но безобидно подшучивать над блаженным Старцем – это одно дело. И совсем другое – ворваться в деревню с ружьём, да ещё и на ночь глядя. В то же время выдать людям своё знакомство с гоблинами я не хотел. Не то, чтобы я опасался за гоблинов – напротив, в тот момент я ненавидел их всей душою. Я разом забыл о походе за Чёрное озеро, и о том, как мы вместе охотились на хитроумного медведя, и как сражались с племенем злобного гоблина Гвярра. Но всё же, дело тут было в другом. И даже не в том, что люди могли узнать, что я знаюсь с такими мерзкими, злокозненными созданиями – в конце концов, в Лисьей горке я был всего лишь гостем. Я был вне себя от досады, что мне не удалось предотвратить эту встречу, которой не должно было случиться.
Гоблины, конечно, заметили меня и были немало удивлены, но отступать было поздно. Дюжий лесник уже что было сил охаживал Нюма, а на плече его повис Снюф, вцепившись когтями и зубами. От вида крови человек озверел ещё больше. Он схватил Нюма за шею и со всех сил шарахнул головою о стену. Дочка же его, выбравшись из под стола, яростно лупила скалкой Снюфа, повисшего на отцовском плече. После десятка-другого ударов по темени гоблин свалился на пол. Он поднялся, потряс головой и принялся озираться по сторонам. Я подлетел и что было сил шарахнул его ногой – Снюф вылетел на улицу. А вот Нюму пришлось по-настоящему туго – лесник, которому в жизни не раз приходилось бывать в передрягах, продолжал колотить его почём зря. Он не спеша, хорошенько замахивался и обрушивал на обессилевшего гоблина чудовищный каменный кулак. Другая рука железной хваткой стискивала горло несчастного гоблина. В комнате раздавались лишь глухие, тяжёлые удары по голове Нюма, да богатырское дыхание лесника: «Ух!.. Ух!..» Подлетела дочь лесника и, всхлипывая, принялась быстро-быстро молотить Нюма скалкою.
Некоторые думают, что, человеку (или гоблину), оказавшись в подобной ситуации, главное – проявить выдержку и терпение, стойко переносить побои с таким видом, будто чувство боли ему совершенно неведомо. Я, признаться, не совсем понимаю, на что они рассчитывают – на то ли, что нападавший ослабеет, или на то, что он, проникнувшись уважением к стоицизму своей жертвы, проявит к ней великодушие. Должен заметить, что зачастую ни того, ни другого ожидать не приходится, а потому такое поведение идёт на пользу далеко не всегда.
Где-то за стеною раздался грохот. Жалобно замычала Пеструшка.
Желая поскорее разделаться с непрошенным гостем, мужчина легко вытащил из стены топор, и уже занёс его, было над головой Нюма, но тут я схватил с пола ружьё, которое обронил Снюф и, подняв ствол кверху, бабахнул в потолок. Электрическая лампа погасла. Отдача была такой силы, что приклад ударил меня по животу, отдался в печени, и я повалился на пол. Люди опешили. Мужчина от неожиданности выпустил незадачливого гоблина. Тот кое-как пополз к выходу, но силы оставили его и он упал, ткнувшись мордой в порог – в темноте я мог различить его силуэт. Я вскочил, кое-как немного разбежался, что было сил ударил Нюма под зад ногою, и тот вылетел в ночную тьму. Я выскочил следом. За дверью было темно и никаких гоблинов я, конечно, не увидел.
Перекинув через плечо ружьё, я быстрым шагом направился к насыпи. Я шёл, освещая путь фонарём, вне себя от ярости и досады – что же они устроили за несколько часов до того, как покинуть «Пастушью сумку»? Заигрались в «нечистую силу»? Какие же они идиоты, эти гоблины! Какие дураки! Да и сам я хорош тоже – взялся сам избавить Лисью горку от бесов! Что толку говорить теперь предводителю охотников Гуку, шаману Чуфу. Сейчас главное – отпраить гоблинов к их новому стойбищу. А балбесы Снюф и Нюм пусть поступают как им вздумается – они и так всю деревню на уши поставят – пускай теперь хоть в город идут. И посмотрим, что их там ожидает. Внезапно мне вспомнилась охота на куликов, глаза Нюма, когда его волокла по земле огромная сова, и мне стало их жаль. Но исправить что-либо было уже не в моих силах. Хотя, с другой стороны, ничего особо страшного ведь не произошло – ну, отметелил лесник пару бестолковых гоблинов. А то, что их увидел кто-то из людей – так пускай докажет. Стойбища уже нет, а через пару часов не будет и гоблинов.
Я представил, что Снюф и Нюм затаились где-то возле дома и сейчас готовят людям очередную пакость. Я живо представил дом, охваченный ревущим пламенем, маленькие фигурки людей, спасающие своё добро из пасти огромного пожарища, отчаянно мечущуюся в сарае корову Пеструшку и вздрогнул. Я остановился. Обернулся назад. За спиной была лишь непроглядная тьма и тишина. Ладно. До этого они, надеюсь, не додумаются. Я зашагал быстрее.
За лесом послышался печальный, протяжный гудок. Неужели, опоздал?! Я взглянул на часы – нет, еле-еле успеваю. Я перешёл на бег. Довольно трудно ориентироваться, когда бежишь через ночную просеку, имея при себе лишь фонарь. Ноги то и дело цеплялись за неровности земли, попадали в канавки. Раз я даже упал и ушиб колено. Прихрамывая, поковылял дальше. Наступил на змею. Споткнулся о волчицу с волчатами. Тяжело дыша, помчался дальше.

Вот и насыпь. Столбы, на которых, перечёркивая небеса, натянута сетка из проводов. Чуть дальше виднеется освещённый участок и небольшой домик обходчика, подле которого подмигивает семафор. Где-то тут меня должны поджидать гоблины. Я остановился и сразу же будто похолодало. Ночной ветерок донёс запах угля и молотой щебёнки. Кругом стояла тишина.
– Гук! – позвал я громким сдавленным шёпотом. – Глуф! Вы тут?
– Давно уже! – раздалось из ближайших зарослей. – Ты-то где был?!
– Да… так, – ответил я уклончиво.
Гоблины начали выбираться из кустов. Целая орава гоблинов, навьюченных тюками шкур и берестяными коробами. Налегке были только самые старые да самки, что держали на руках гоблинят. Они всё шли и шли. Я с волнением наблюдал за этим фантастическим шествием в тусклом свете дальних огней и пытался отыскать глазами Снюфа и Нюма.
– Уж три повозки прошло! Может, мы и свою пропустили.
– Не пропустили, – сказал я.
Шаман забрался на пути и приложил ухо к одной из рельс.
– Ну, чего там? – спросил Глуф. Вместо ответа старый Чуф округлил глаза и поднял уши кверху.
Глуф взвизгнул, и все гоблины притаились за насыпью и приготовились к посадке. Я напряг слух, но ничего не услышал. Наконец уши мои уловили далёкий, тихий-тихий перестук колёс. Звук становился громче, а через некоторое время вдали показались маленькие светящиеся огни, словно глаза во тьме. Постепенно маленькое тукающее существо приблизилось, обратилось огромным рокочущим чудищем. Глаза гоблинов округлились, отразили огни приближавшегося состава. Поезд двигался медленно, выползая из ночного мрака, подобно огромному змею.
Я расстегнул ремень, снял с пояса ножны, в которых покоился норвежский нож, и протянул его Гуку.
– Возьми – пригодится в теплухах. Только лезвие ржавеет – вытирать надо. А затупится, поправишь о камень. – Гоблин взял нож, немного покрутил его в руке и молча сунул в берестяную торбу на шее.
Цепляемся ближе к хвосту! – проорал Гук. Едва он это сказал, как поезд заполнил собою всё окружающее пространство, голоса потонули в оглушительном грохоте тяжелых, страшных колёс. Жестом предводитель охотников показал: передние вагоны пропускаем. Проорал гудок – вблизи он уже не казался печальным стоном загадочных зверей, который пролетает над лесом по ночам. Он ударил по ушам, как железный молот бьёт по наковальне. Некоторые гоблины затряслись и дико отпрянули.
Один… второй… третий… десятый… вагоны проползали мучительно медленно. Начались открытые вагоны – тридцатый… сороковой… Наконец, Гук отдал команду. Первые гоблины, одолев страх, взлетели по насыпи и ловко уцепились за подножки. В едва различимом свете я видел, как они ловко, по-обезьяньи вскарабкались, цепляясь за рельефные выступы вагонов и перелезли через борт. Поразительно, как проворно карабкались гоблины, навьюченные тяжёлыми коробами и шкурами, самки с детёнышами на спинах. Старейшины ждали, когда всё племя окажется в вагонах или на подножках. Затем шаман Чуф догнал двумя скачками уходящий вагон, подскочил и, вытянув вперёд лапы, цепко ухватился за подножку. Старика-гоблина было не узнать – двигался он с молодцеватой прытью, в движениях была железная уверенность. За ним последовали Глуф и Гук.
Внутри меня что-то дёрнулось. Не помня себя, я вскочил на насыпь, ухватился за подножку и оказался рядом с Гуком и Чуфом.
– Ну, бывай! – проворчал Гук. Голос его был как обычно спокойным и сдержанным, словно старый гоблин возвращается в стойбище «Пастушья сумка», что находится в трёх минутах от дома. Я не нашёлся, что сказать в этот момент. Даже если бы я и хотел произнести что-то, меня бы уже не услышали – грохот колёс делался громче: поезд набирал скорость. Мне нужно было прыгать. Однажды мне уже приходилось прыгать с поездов – в детстве. Дело это весьма неумное и вызывающее у неподготовленного человека страх, но в тот момент совершенно необходимое. Я взглянул на гоблинов – они уже карабкались по вагонам, желая перевалить через борт. Мне вдруг отчаянно захотелось вернуться в стойбище «Пастушья сумка», закусить вяленой лосятиной с отваром из кипрея, послушать рассказы Гука и Чуфа. Но гоблины дали понять, что говорить было более не о чем, да и некогда. А поезд, тем временем, бежал уже довольно резво. Я зажмурил глаза, досчитал до трёх и разжал пальцы, которыми держался за подножку. Некоторое время я стоял на тонкой перекладине, не держась, но каким-то образом сохраняя равновесие. Вот теперь… Раз… два… Три! Я сильно оттолкнулся ногами и кубарем скатился с насыпи.
Кое-как я поднялся. Проклятое ружьё здорово отбило мне печень. В остальном же всё было, вроде, в порядке, хотя в детстве прыжки с поездов давались куда проще. Я стоял под насыпью и молча смотрел, как последние вагоны проносятся мимо. Вдруг я заметил, что поезд неуклюже догоняют две невысокие сутулые фигуры на голенастых ногах. Они подскакивали, припадали на одну ногу и прихрамывали, но двигались быстро-быстро.
– Снюф! Нюм! Вот вы где! Прибью, гады! – Заорал я и принялся отчаянно карабкаться по насыпи. Но прыгая, я, кажется, повредил колено и теперь едва мог ковылять. Снюф и Нюм, тем временем, догнали последний вагон и ловко уцепились за буфер. Подтянулись, принялись проворно карабкаться наверх. Когда я, тяжело дыша и морщась от боли, кое-как вскарабкался по насыпи, хвост состава уже скрылся за поворотом.
– Д-о с-в-и-д-а-а-а-а-н-и-я-я-я… г-о-о-о-о-о-б-л-и-н-ы-ы-ы-ы!

Продолжение следует...
Размещено в Без категории
Просмотров 733 Комментарии 0
Всего комментариев 0

Комментарии

 

Реклама
реклама
Buy text link .

Часовой пояс в формате GMT +3. Сейчас: 11:09


При перепечатке материалов активная ссылка на ulver.com обязательна.
vBulletin® Copyright ©2000 - 2024, Jelsoft Enterprises Ltd.