[Mirrid Emerald]

Каждый выбирает по себе… на войне.

Листай истории забытые сюжеты,
Передающей век из века эстафеты…

***
«Кап-кап-кап» за окном. Только закончился дождь. Егор сидел дома, на старой-престарой кровати, заваленной тряпками и каким-то хламом. Деревянные стены, казавшиеся ему раньше неприступными, как древние, могучие стены Кремля, о которых он только слышал, теперь виделись ему сгнившим и ненадежным нагромождением бревен. Егору было страшно. Очень страшно. Минут двадцать назад звонил колокол в маленькой деревенской церкви. Звонил призывно и тревожно, выбивал ритм опасности. Егор знал, что их деревенька находится очень близко к военным действиям, но все говорили, что полководец Кутузов оттеснит французов в три-четыре дня. Но колокол бил десять раз, десять тревожных раз, а ведь нет ещё и семи часов.… В деревне то здесь, то там слышались крики и звон стекла. Егор все сидел, боясь шевельнуться, вдохнуть, крикнуть… Он ждал, сам того не осознавая, какого-то подтверждения своему страху.
«Тф! Тш!» - вот оно! Выстрелы! Мальчик подскочил и кинулся к двери. В эту же секунду дверь распахнулась, и Егор увидел офицера. Французского офицера. Он стоял с очень высокомерным видом, и даже не искушенному взгляду Егора, показалось, что этот француз не ожидает здесь никакой опасности. Это почему-то очень рассердила мальчика. В голове все смешалось: отец, наказывающий его за то, что побоялся перейти реку, мать ушедшая в церковь с утра, вернувшийся домой без руки дядя Николай… Егор рванулся мимо, но не успел. Француз усмехнулся и схватил его за руку. Странное дело, розги стоявшие у дверей сами попались в руку, и Егор, плохо понимая, что он делает, хлестнул офицера по лицу. «Oh, diable! Le choit.» От неожиданной боли тот отпустил руку. Больше Егору и не было нужно.
Он бежал. Бежал по направлению к лесу. Он знал, что спасение только там. Он знал, куда ушла половина мужчин деревни. Знал, что они стали называть себя непонятным словом «партизаны». Егор слышал, виляя между домов, как французский офицер на бегу зовет солдат, как они вскакивают на лошадей, как взводят курки, чтобы поймать этого «щенка», «наглеца» и привести его к командиру. Лес был близко, но солдаты были уже на конях, Егор бежал изо всех сил, но пули летят быстрее… Он понял, что ему не успеть, но мускулы десятилетнего мальчика работали, независимо от него, не слушая команд сознания. И он бежал. Когда Егору оставалось до леса десять метров, а солдатам до Егора двадцать, был дан первые залп. Залп в воздух. Они не хотели его убивать – просто остановить. Но ему было уже все равно. Как навязчивая идея в его голове: «Передать партизанам, что в деревне французы. Должен передать…». Шесть метров, пять, три. Все. Сейчас будут стрелять второй раз. Не в воздух. Залп. Крики. Крики сзади, со стороны французских солдат. Крики боли.… Как во сне Егор слышал лязг выхваченных сабель, звук ружейных выстрелов и десятки всадников, перемахивающих через плотный кустарник, росший на самой границе леса. Ему даже показалось, что мелькнула пара знакомых лиц. Последним усилием он преодолел колючий кустарник. «Добежал!» - вскрикнул он и упал на руки, засевших за кустами стрельцов.
Он добежал.






***
Лес уже начал угадываться вдали. Долго ещё до него - часа два-три, не меньше. Они кое-как проковыляли ещё час. Затем, после двухминутного привала, когда только ноги успели задеревенеть в холодном, утреннем, октябрьском воздухе, ещё минут пятьдесят. Все. Два десятка усталых, разбитых, но, к счастью, не раненных путников повалились на горелую траву. Плакала одна девушка, у остальных не хватало сил даже на это. Жители нескольких деревень эвакуировалась с линии фронта, но за день до безопасной зоны поезд был подорван.… Все кто выжил: три солдата, офицер и шестнадцать гражданских. Тяжело им пришлось. И ещё тяжелее придется.
• Юра, помоги мне. Надо поднимать всех. Не ровен час «мессеры»...
• Ублюдки! Да-да. Ты прав. Надо всех…
• Что ты думаешь? Мы дойдем до наших?
• Честно? Я уверен, что я не дойду, но они, - он кивнул в сторону гражданских, - должны дойти. Это наша задача.
• Решил геройски погибнуть, спасая всех своей грудью?! Черта с два. Ты один знаешь эту местность. Только ты знаешь, как отсюда выбраться.
• Вот именно. А потому слушай… надо идти по лесу на северо-восток, там будет проселочная дорога. Надо держаться близ нее. Идти надо по ней влево часов десять. Будет деревня. Если занята немцами – без шансов, иди куда хочешь, но там, в доме на отшибе со снесенной крышей в подполе есть передающее радио. Было, во всяком случае. Передашь нашим, а дальше сам разберешься. Видишь. Теперь ты тоже знаешь.
• Да, – Антон боролся с собой. Ему было и страшно и противно. Юра видел все это. Юра много воевал, он все понял.
• Ты брось! Ты - солдат, а не тряпка. Да, мы сидим в полной заднице! Да, возможно, мы умрем. Обидно, жалко, ужасно. В этой ситуации есть два пути. Умереть или пытаться этого не делать. В первом случае у тебя есть все шансы. Следовательно – это не представляет интереса. Второй путь сложнее, требует напряженной работы мозгов и мускулов. В случае неудачи на втором пути, ты автоматически проходишь первый. Понял, рядовой?
• Так точно офицер. Спасибо, Юра…
• «товарищ лейтенант»!
• Спасибо, товарищ лейтенант!
• Так вот лучше.
Они встали. Начали расталкивать тревожно спящих людей. «Давайте, встаем. Надо идти». Кто-то встал, но некоторые все ещё валялись на земле, отказываясь подняться, отказываясь верить, что мучения только начинаются. Только через двадцать минут все были на ногах. Неровно, но как-то вместе, сплочено они побрели к лесу. Так прошло ещё тридцать минут.
Когда большинство, казалось, обезумело от усталости, отсутствия еды и питья, в отдалении послышалось угрожающее «Тр-тр-тр-трррррр». Ещё не очень громко, но ясно слышался приближающийся гул мотора. Мотора вражеского. Все замерли. Крик застыл на устах всхлипывающей девушки. Следующие три секунды, казавшиеся тремя вечностями, никто не решался признать факт «все пропало!». Первыми опомнились женщины:
• Бежим, - сказали они, сказали разом. Страшно прозвучали эти спокойные голоса тихим утром, когда тишину нарушает только приближающийся звук мотора «мессера».
И они побежали. Выбиваясь из сил, падая и снова поднимаясь. Лес был близко. Но звук мотора был ближе. Самолет уже показался справа от них, следующий – сзади, затем ещё двое. И лишь тогда немцы начали стрелять. Солдат и две женщины упали мгновенно, как подкошенные, но это не могло остановить спасающихся, так как за ними гналась смерть. Нет. Смертей было четыре.… Снова стрельба. Упало три мужика из гражданских. Один самолет подлетел совсем близко - метра четыре над землей. Солдаты и офицер на бегу открыли огонь, но они стреляли через спину, да и что может сделать пистолет против самолета? В следующий миг самолет разорвало на куски. А вместе с ним и лейтенанта Юру. «Вот оно что», - у Антона мелькнула мысль, - «Юра, где ты припас противотанковую?!».
Они все бежали. Свист ветра. Усталость. Одна из женщин упала, на неё налетела другая. В следующий миг их накрыла смертельная очередь пуль. Снова стрельба. Справа от Антона упал ещё один солдат. Он взглянул налево – ещё жива одна женщина и та плачущая девушка. Он посмотрел вперед. Лес чернел прямо перед ним. И он, откуда только взялись силы, рванул вперед с удвоенной скоростью. Вот он! Вот он! Тридцать метров, двадцать пять. Шум «мессеров» почему-то стал тише Нет, они не улетели, конечно, но ушли на второй план. Зато совершенно четко слышался стук ботинок о землю, не его ботинок… Справа от него бежала девушка, та самая девушка. Она бежала с той же скоростью, что и он, так же стремительно. Мир посерел, время замедлилось стократ. Был только он и она, и двадцатиметровая дорожка до леса, до финиша… Мысли бежали быстрее их владельцев. Он и Она вместе поняли, что до финиша добежит только один. Они поняли, что победитель – тот, кто опережает противника хоть на доли секунды. Какие глупые мысли.… Когда из двадцати человек, отдыхавших полчаса назад, в живых осталось только двое, когда за тобой гонятся три вражеских самолета, а перед тобой чернеет спасительный лес, какие тут могут быть философские мысли?! Но они были у них. Точнее, теперь только у нее. Он же больше никогда ни о чем не думал, он остался там, в поле, из которого он так хотел вырваться. Она же добежала.
Она спаслась.





***
…Тук-тук-тук. Как бешено стучит сердце! Как быстро мелькают деревья! «О, боже, когда это кончится?!» - мысленно кричу я. Страх. Ужас. Невыносимая усталость. Так больше нельзя! «Держись» - говорит кто-то. «Не могу! Не могу-у-у!!!!».
Обрыв появился внезапно. Лес кончился, я выбежал, я выдержал, выдержал…
Зрители ликовали. Они вскакивали с мест, кричали, вопили от восторга. Ещё бы – я добежал. Передо мной зияла пропасть. Один шаг. Всего один шаг… «До конца. До конца» - стучало в моей голове. Надо, знаю, что надо. Я шагнул и закричал… нет, не боль (этот барьер уже давно пройден), просто по спине прошла судорога… и прорезались крылья! «Все! Приплыли…» - грустно подумал я – мальчик, бегущий к лесу, солдат, не добежавший пары метров до спасения, плачущая девушка, - «Только орлиных крыльев не хватало. А, ладно!» и полетел. Легко и красиво. Будто бы всю Бывшую жизнь тем и занимался, что летал. Приятно. А, воспарив, с высоты птичьего полета, острым орлиным взором увидел, что далеко-далеко внизу родился ребенок… «А-а-а-а» - началась ещё одна жизнь. Жизнь, пока ещё уверенная, что в ней Не Будет Войны.

[Margo]

ЗдОрово!

[Mirrid Emerald]

Margo, санкс... Жаль, никто не читает больше. Интересно все-таки.
Может название не то? Слишком длинное?

[Radogora]

Mirrid Emerald, просто тяжеловато длинный текст с монитора прочесть - будут выходные, может прочту.

[Erichka]

А я прочитала. Что скажу? В общем хорошо. Но некоторые фразы меня приятно удивили

«Только орлиных крыльев не хватало. А, ладно!» и полетел. Легко и красиво. Будто бы всю Бывшую жизнь тем и занимался, что летал.

[Radogora]

Mirrid Emerald, ну вот я и прочитала. (не прошло и полгода). Понравилось в целом. Немного затянуто или занудно. Хорошая концовка...

[Mirrid Emerald]

спасибо